— Времени не существует! — высунулась синяя птица.

«Надо ж, уже одиннадцать утра», — пришпорила себя Наташа. И ринулась в бой.

— Еще как существует! И, между прочим, на улице весна. Ты не хочешь хотя бы открыть окна?

— Нет.

— Что, твоя жизнефобия распространяется даже на солнечный свет? Ты ж у нас вроде ведьма, а не вампир. Только они боятся солнца.

— Я ненавижу весну, — отрезала Карамазова. — Весну и рассвет.

— И весна, и рассвет — это начало новой жизни! — с пафосом заявила Могилева.

— Но именно весной и на рассвете умирает больше всего людей.

— Да? Я не знала…

Вот так всегда. Спор с Карамазовой вечно упирался в какой-то тупик. Дернув плечом, певица зашла с другого фланга.

— Когда ты последний раз выходила в мир?

Иванна молчала.

Для того чтобы ответить на этот вопрос, ей нужно было спросить: «А какой именно мир ты имеешь в виду?»

Свой — людских страстей и горящей рекламы, ресторанов и романтических поцелуев, дорожных пробок и расцветающих деревьев? Неизменный, как картинка, и спокойный, как сон, мир рощи за домом? Или мой — мир полный скрытых значений, неведомых тайн и неслышимых людям шепотов и звуков, мир, куда она ходит собирать травы на Лысых киевских горах, за землей на кладбища, за пророчеством лун…

Она молчала, поскольку хотела бы объяснить Наташе, что ответ на ее вопрос не однозначен, прекрасно понимая: что бы она ни говорила, для Наташи он все равно один — однозначный и неопровержимый.

— Поднимайся. Пойдем за покупками. На соседней улице открылся новый супермаркет. Ты об этом, конечно, не знала?

— Мне ничего не нужно, — запротестовала Иванна. — Еду и сигареты мне покупает соседка…

— Ничего не нужно только тому, кто уже умер, мой трупик, — съязвила Наташа. — А тебя нужно срочно реанимировать.

— Но я не хочу.

— В том-то и проблема, — непререкаемо заявила певица. — Пошли.

Силе ее энергетического напора позавидовал бы даже экскаватор. И, нехотя втискиваясь в черное пальто, Иванна который раз подумала: если бы Наташа верила в колдовство, то могла бы достичь в нем немалых успехов, даже не будучи ведьмой по рождению. Если придет нужда собирать магический круг, о такой мощной партнерше остается только мечтать. Точнее, только мечтать и остается… Возможно, и удастся уговорить ее совершить обряд «по приколу». Но все равно ведь ничего не получится. Потому что без веры магия невозможна.

— И пальто тебе нужно купить новое, — деловито отметила Наташа, словно бы ставя в уме очередную галочку.

Подруга явно решила взяться за нее всерьез.

— Зачем? — попыталась увернуться Иванна. — Я же не выхожу в люди…

— В том-то и проблема, — повторила певица.

* * *

Они вышли на улицу. Карамазова недовольно жмурилась от яркого солнца. Она и впрямь ощущала себя живым мертвецом, которого подняли из могилы с требованием немедленно начать здоровую жизнь. Ведьма недоверчиво смотрела на людей, на проносящиеся по улице машины и не могла заставить себя уверовать в их материальность, ощутить себя естественной частью этой суеты.

Рэтт, возмущенный прогулкой не по графику, еле передвигал лапы и все время пытался усесться посреди дороги в знак протеста. Наташа, окрыленная первой победой, радостно стрекотала.

— Посмотри какая весна! Какое небо! Вишни цветут! Ну разве ты не рада, что вышла из дома?

Иванна вздохнула.

— Я много думала о тебе. Не будем пока говорить о твоем… — певица призвала на помощь всю свою деликатность, — …своеобразном хобби. В конце концов, тебе за него платят деньги. И, насколько я помню, немалые. Но ты ведь их даже не тратишь? Почему?

Отвечать Иванне не пришлось.

— Потому, — важно произнесла Наташа, — что тебе ничего не надо. Но это же абсурд! Ужас в том, что ты просто разучилась жить. Сидишь все время в кресле на манер Шерлока Холмса и решаешь в уме абстрактные задачки. Но Шерлок Холмс-то как раз не сидел в кресле! Он только хвастался: мол, сижу и решаю… А сам ездил на расследования, лазил в окна, сидел в засаде — короче, вел нормальную, бурную жизнь. И я считаю, ты должна работать так же. И Рэтта брать с собой на расследования, а то он у тебя весь жиром заплыл. Но я его не виню, ясно, кто ему пример подает. Какая хозяйка, такая и собака!

Хозяйка и собака с одинаковой опаской посмотрели на сгусток неукротимой энергии, скачущий рядом с ними как неугомонный мячик. Обе они уже знали: их спутница не относится к безопасной категории людей, швыряющих слова на ветер. Скорее, она делает им невероятное одолжение уже тем, что произносит их вслух, прежде чем начать претворять в жизнь.

— Но какие расследования я, по-твоему, могу проводить? — взмолилась Иванна.

— Не знаю, — отмахнулась Наташа. — Было бы желание, а что расследовать, найдется. Послушай… — Певица резко развернулась на каблуках, преграждая ей путь. — Ты должна знать: я тебя прекрасно понимаю. В свое время я сама перенесла похожий кризис. Когда в один прекрасный день я прославилась и меня начала узнавать на улице каждая собака, я стала бояться людей. Да и обстоятельства тому способствовали. Я видела мир лишь из окна своей машины. Выходила утром из дома и ехала либо в офис, либо на студию, на телевидение или на концерт. Хозяйством занималась домработница. Даже парикмахеры, портные и врачи приходили ко мне на дом. Круг моего общения сужался с каждым днем, ограничиваясь лишь персоналом: секретаршей, водителем, директорами и администраторами, в обязанности которых входило защищать меня от всяческих неурядиц.

И однажды я осознала, что уже забыла азы нормальной жизни и если вдруг моя прислуга исчезнет, окажусь совершенно беспомощной и нежизнеспособной. Я не знаю, как купить билет на поезд, не могу сама отправить письмо и вызвать сантехника, плохо ориентируюсь в городе, да и вообще для меня психологическая проблема выйти из дома одной, без телохранителя. Я поняла, что растеряла старых друзей и разучилась заводить новые знакомства, поскольку люди просто не могут пробиться сквозь замкнутый круг моей жизни, по которому я хожу, как пони. И тогда я собственноручно разрушила свою тюрьму. Стала гулять по Киеву пешком, ездить в метро, кататься на роликах по Крещатику, заходить в дешевые кофейни и общаться с народом. Да, меня узнавали, ну и что? Никто не набрасывался на меня с желанием растерзать на сувениры, максимум — вежливо просили автограф. Мой страх жизни оказался совершенно искусственным и наносным. И расправившись с ним, я заново открыла для себя мир и тысячи позабытых мною радостей и желаний!

«Желания…» — повторила про себя Карамазова.

Привязав Рэтта у входа и зайдя в магазин, она окончательно поняла, что в желаниях у нее явная недостача. В человеческих желаниях. Поскольку в своем мире она хотела многого. Научиться оживлять мертвое или хотя бы выучить язык неживых предметов, который, в отличие от птичьего и животного, был доступен лишь избранным ведьмам. Дописать книгу «Колдовство для начинающих» и диссертацию «Монашество и ведовство: сродство и противоречия». Стать бессмертной…