Перед тем как стать на поле, оба целуют крест, что они правы и что каждый заставит другого признать истину, прежде чем они уйдут с поля. Итак, оба выходят в поле с оружием, обычно употребляемым в этой стране. Они всегда сражаются пешими. Сами стороны бьются редко, если только они не из дворян. Последние очень стоят за свою честь и желают сражаться только с лицами, происходящими из столь же благородного дома, как они сами.

Как только одна сторона одержит победу, она требует уплаты долга, ответчика же отправляют в тюрьму, где подвергают его самому позорному обращению, пока он не примет своих мер».

Конечно, это был весьма ненадёжный способ установить истину, рассчитанный на то, что Бог правду любит и, конечно, поддержит того, за кем она пребывает.

У истоков регулярной армии. С 1544 по 1549 год русские войска совершили три зимних похода на Казанское ханство. В последнем из них участвовал царь, который сразу пришёл к выводу о необходимости преобразования русской воинской силы. А потому летом весьма хлопотливого для него 1550 года провёл в армии ряд реформ.

Приговором государя и Боярской думы было упорядочено и ограничено местничество. В полках (большом, правой и левой руки, передовом и сторожевом) установили чёткую иерархию воеводских мест. Порядок старшинства стал учитываться только в прямом подчинении, а между теми, кто не был подчинён друг другу, местничество не допускалось. Запрещалось оно и в период ведения боевых действий.

Из этих правил исключалась молодёжь. Юные аристократы начинали служить в 15–16 лет; командовать они ещё не могли, а идти под чьё-то начало считали для себя унижением. Было установлено, что подчинение менее родовитым воеводам – их непререкаемая обязанность и «в том их отечеству порухи нет».

Слабым местом русской армии была пехота, которая собиралась из городских ополчений. Поэтому по указу царя в России впервые начали формироваться регулярные части – стрельцы. В оные было записано три тысячи «выборных», то есть лучших, отборных пищальников.

Стрельцы

Стрелецкое войско набиралось из посадского населения Москвы и её пригородов; попали в него и казаки, изъявившие на это желание. Пребывание в стрельцах было пожизненным. Поселили их в Воробьёве, недалеко от летней резиденции государя.

Стрельцы охраняли Кремль, несли службу в городе (караульную и полицейскую), участвовали в походах. За это получали от казны по четыре рубля в год, то есть чуть больше копейки в день (вот это была копейка!). Правда, они не порывали со своим хозяйством – занимались ремёслами, торговлей и огородничеством. То есть во внеслужебное время жили привычным укладом посадского населения.

Стрелецкие полки состояли из 500 человек. Во главе их стояли стрелецкие головы (из дворян). Они за свою службу получали деревни.

Полки имели знамёна, однотипное вооружение (холодное и огнестрельное оружие) и единую форму одежды. Последнее получилось случайно. Так как стрельцы участвовали в торжественных выездах царя и встрече иностранных послов, для них закупали сукно и шили нарядные кафтаны. Закупки, естественно, делались большими партиями, и каждая – разных цветов; получилось красиво.

Ивану IV удалось значительно преобразовать русские войска. Вот что писал по этому поводу венецианский посол Марко Фоскарино, посетивший Москву в 1557 году: «Войско своё он устроил по примеру французов, из Татарии выписал превосходных скакунов, которые по величине и дикости не уступают лошадям других стран.

Когда был произведён смотр войск, то оказалось, что в них насчитывается в настоящее время 3 тысячи тяжеловооружённых и 10 тысяч лёгкой кавалерии, что представляется крайне удивительным; 20 тысяч конных стрелков на саксонский образец, из них особенно выделяются стрелки из мушкетов, которых хочется обозвать убийцами; 30 тысяч стрельцов по образцу швейцарских…

Солдаты, получающие даже небольшое жалованье, называются наёмными, хотя бы они и совсем не заключали письменных условий. Юношей, способных сражаться, у них много, так что московитяне превосходят всех других численностью людей и лошадей. Я непродолжительное время своего пребывания здесь видел два конных войска, каждое в 100 тысяч человек.

Император обладает многочисленной артиллерией на итальянский образец, которая ежедневно пополняется немецкими служащими, выписанными сюда на жалованье. Она в достаточном количестве снабжена бомбардирами, превосходно устроена, обучена и постоянно упражняется. Наконец, она снабжена всевозможными боевыми снарядами…»

Это – характеристика вооружённых сил Московского государства, сделанная за год до начала Ливонской войны. Характеристика человека опытного (упоминает французские войска, швейцарских стрелков, конных саксонских стрелков и артиллерию итальянского образца), поездившего по Европе и много изведавшего. У него было с чем сравнивать увиденное в России.

Но всё же цифровым данным Фоскарино доверять не стоит – дипломат явно пугал современников угрозой Московии, главу которой именовал даже императором. При всей лояльности по отношению к нашей стране, она пугала его своими возможностями как в настоящем, так и в перспективе.

Трон в храме. Знать (а тем более великие князья и цари) не смешивалась в церквях с простыми смертными. Обычным её местонахождением были хоры, но в главном храме Руси их нет. Чтобы выделить место государя в нём, в 1551 году московские мастера соорудили «Мономахов трон».

Он изготовлен из дерева (липы). В нижней части имеет форму куба, в верхней – шатра. Боковые стенки трона украшают рельефные композиции, повествующие о походах киевского князя Владимира Мономаха и полученных им от византийского императора царских регалиях – шапке и бармах (оплечьях). На рельефах изображены сцены сборов в поход, битв и приёма послов. Резчик тонко использовал физические свойства дерева как материала, требующего большой простоты и лаконичности форм.

Царское место поставлено на фигуры четырёх фантастических зверей, вырезанных из одного куска дерева. Шатровый верх с прорезными кокошниками и орнаментированными фронтонами у основания завершается двуглавым орлом на шпиле. По подзору карниза шатра и на дверцах вырезан вязью текст, иллюстрированный в клеймах. Все выпуклые части рельефа покрывала золотая краска, а фон – синяя и красная.

На царское место возводились все русские государи, правившие после Ивана Грозного. Здесь находились они во время церемониальных служб. В 1724 году при подготовке к коронации Екатерины I трон хотели убрать. Пётр I пресёк это намерение:

– Я сие место почитаю драгоценнее золотого за его древность, да и потому, что все державные предки Российского государства на нём стояли.

И до сего дня «Мономахов трон» возвышается у южного входа в собор, на самом почётном месте храма.

* * *

Трон в храме – это, конечно, нонсенс. Чтобы не вызывать нежелательных пересудов, его сооружали как моленное место для