Вздохнув, я принялся за дело, решив вмешаться в чужие Указы, но лишь самую малость. Опыт позволял мне с первого взгляда выделять Указ, что отвечал за верность Ордену. Пусть прочие запреты на передачу знаний, техник и всего остального остаются на месте. Я вытеснял в главном Указе чужой дух своим и стирал символ Орден, находящийся рядом с символом Верность. Скорее всего это и есть именование Ордена. На Древнем. Раз символы не распадались на строки привычных мне знаков после того, как я делал Указ своим.

Теперь нужно надеяться на то, что не случится ничего неожиданного и у меня будет время, чтобы справиться хотя бы с одним Указом Дормата. Иначе он сумеет опровергнуть мои слова. Мне ли тягаться в убеждении Воинов Ордена с тем, кто старше меня раза в четыре точно? А тогда… Боюсь, что придумать для стражников причину, по которой мой приказ противоречит приказу Комтура, а им приходится слушаться именно меня, будет трудно. И тогда Воины могут начать убивать себя, решив, что настоящий предатель именно я. Хотя… Комтур не может быть главнее личного посланника старейшин. В конце концов старейшины опора Ордена, о них знают все в Ордене, даже простые послушники. А я их посланник. И на это нужно будет напирать.

На лицо невольно выползла улыбка, которую всё так же никто не видел. Простым послушникам и служителям не по рангу задавать наглые вопросы о маске. Особенно когда все они мои верные последователи. Воинов вокруг становилось всё больше: по одному, по двое нас догоняли те, кто был в патрулях по городу. И я тут же менял их Указ. С каждым новым шагом мой личный, до последнего вдоха верный только мне отряд рос. И это оказалось не настолько неприятно, как ощущалось с мужичком-Закалкой перед городом.

Именно так я мог бы выйти из Миражного: не отряд Волков, который напомнил мне о моём обещании, а после предал и сбежал, а молодой мастер Указов, любой приказ которого тут же выполняют. Вартус увел бы моих родных до появления Звёздного Барьера, ватажники помогли бы мне убить Ария, а после навалились бы на Пратия. Скольких бы из них он успел убить? Судя по телам на краю расщелины – много. И что?

Что мне до того же изворотливого Мириота? До предателя Правура? До дрогнувшего Калта? У меня не так уж много друзей и Волки так и не стали ими. Хотя того же Правура я считал пусть не другом, но хорошим знакомым, ведь он столько раз давал мне советы с копьём, указывал на ошибки. Но стоило дойти до выбора, и он выбрал предать меня, оставить одного задерживать комтура. Уж Правус-то понимал, что я не побегу, пока нужно выиграть время Вартусу.

Согласись я с сомнениями, которые мучили все эти месяцы в Миражном, то как легко было бы подстраховаться: сделать всех Волков верными только мне. Жаль мама была против. Это оказывается так легко. Верными мне, а не мёртвыми, могли бы стать и Мады, теневики, Тигры. Пратия бы встретил отряд почти в две сотни Воинов.

Ощутив, как кружится голова от работы с Указами, я поправил себя. Я был тогда слабее. Это для трёх десятков Волков наложение Указов прошло бы легко, а не для толпы. Что легче? Убивать за миг или накладывать Указ верности? Кто знает? Не могу сказать честно. Но и начать действовать можно было раньше. С первого дня возвращения к Волкам. И Риквил вряд ли бы зашёл так далеко в схватке. Ему бы не позволил это сделать Указ «Верность». И тогда Таори не ушла бы за ним. И мы спокойно и без происшествий досидели бы всё разрешённое время в Миражном.

Что бы сделал Пратий, увидев двух вышедших из города десяток? Даже не вылез бы из своей резиденции. Да и остальные встречающие развернулись бы и бежали, поджав хвост. А я бы сейчас с верным отрядом…

Я бы что? Прервав поток невнятных мыслей, я постарался представить себе, что я иду по дороге с отрядом Волков. Отдаю им приказы. Они послушно убегают их выполнять: искать следы моих родных, устраивать привал, проверять кто ждет впереди на бревне. Послушно и молча. Но над Волками то и дело вспыхивают Указы, говоря мне, что каждый из ватажников имеет своё мнение, свои желания. Вот стоит рядом Мириот и улыбается мне, а над головой его наливается ярко-красным «Верность». Знал бы он, что благодаря мне Риквил, Таори, его дед и отец остались живы? Откуда? Ведь и я бы этого не знал. Зато он знал бы, что теперь в моей власти, став ничтожеством, безвольной куклой. Такой же, как и все орденцы. Я помню, как Гунир презирал Орден и тех, кто в него вступил.

Да, Мириот улыбается, но чего стоит ему эта улыбка? Какой боли? Я каждый день знал бы, что в голове Мириота бьётся об Указ лишь одна мысль: как ему вырваться, как освободиться от моей власти? А самый простой ответ: убить меня, сделать так, что моя смерть будет неминуема. Хотел бы я день за днём идти рядом с человеком, который желает мне смерти каждый миг?

Вряд ли.

Уже другими глазами я оглядел идущих вокруг меня Воинов Ордена. Хоть один из них желает смерти Ордену? Его разрушения? Нет. Потому ли это, что Орден следит кого брать в свои ряды? Выполняет обязательства? Изгоняет из послушников тех, кто недоволен Орденом? Не знаю. Неважно почему такое отличие от моей воображаемой сцены с Волками. Важно то, что никого из идущих сейчас рядом со мной я не заставляю делать то, что им не по сердцу. Они сами рады спасти Орден. А я ведь и впрямь в конце приведу их к предателю, который стал причиной гибели комтуров и старейшин. С Волками было бы всё не так. Идущие рядом сами присягнули на верность Ордену, сами сделали свой выбор. А Волкам я бы навязал свой. Даже сейчас я навязал свой выбор Тортусу и Лиоре, которые так и не дождались у стен города нападения сектантов. Лавочнику служителю. Даже Хтирою.

Хотел бы я сделать с Тортусом то же самое, что вообразил и с Волками? Встретить его на дороге, сначала наложить «Верность», затем приказать ему позвать всех, кто скрывается рядом, изменить Указ на Лиоре? Не хотел бы. Это честный ответ. Ни один из них не совершил ничего, на что я ответил бы созданием из них безвольных марионеток.

От этой мысли я даже сбился с шага.

Какое хорошее сравнение мне опять пришло в голову. Марионетки. Словно я и впрямь сектант, который бросает в бой безвольных, подчинённых ему людей. А ведь разница между нами не так уж и велика. Кому-кому, а уж мне ли, видевшему странные Указы над головами марионеток, об этом не знать? И что с того, что формации и массивы Ордена не считают ни меня сектантом, ни несущих мои Указы марионетками. Ведь, по сути, между нами нет разницы кроме инструментов. Я подчиняю людей сам, а сектант с помощью какого-то хитрого ритуала. Ещё не прошло и половины дня, а я уже второй раз наступаю в одну и ту же зловонную лужу. Разве только не пользуюсь приказом «убей». Как так выходит?

Дарсов Клатир. Да он же меня подначил своими словами:

– Можешь развлекаться с Указами как хочешь, но трёхцветные не смей трогать.

Вот уж развлечение, сравнивать себя с сектантом. Но ведь тех же орденских мастеров Указов никто не назовёт сектантами, хотя и мало найдётся тех, кто их любит. Я поправил себя. Не любит среди ватажников. Или таких, как Тортус, Кадор, которые из раза в раз страдали в каких-то интригах и получали на себя всё новые и новые Указы. Но так ли уж виноваты сами мастера? Даже Тортус обвиняет выжившего из ума Магистра, а не наложившего на него Указы и ограничения. Тортус знал, кто я, каков мой талант и дружелюбно со мной общался.