– Я, комтур Дормат приказываю схватить этого попечителя!

Воздев над головой жетон старейшины, я приказал другое:

– Именем Магистра стоять!

Большая часть находящихся на площади осталась на месте, некоторые двинулись вперёд и замерли, когда на их пути встали Воины с красными рукавами. Над теми, до кого я ещё не дотянулся, принялись мигать Указы, выдавая их сомнения. Часто ли высшие чины Ордена устраивали на их глазах такую свару? Кому верить? Привычному Дормату или незнакомцу, который так легко использует имя Магистра? Тяжело пришлось всем. На нескольких стражниках, пришедших со мной, тоже принялся мигать символ Верность, явно говоря, что выбранный мной путь не будет лёгким.

Поглядим. Стоило вспомнить соученика, которому достался зелёный балахон, как мне захотелось самому убить Дормата. Но я буду действовать по-другому. Поглядим, чьи кости выиграют на этом столе. Хватит молчать. И я заговорил громко, уверенно:

– Собратья! Об этом мало кому в Ордене известно, но каждому старейшине, что уже не может служить на благо нашему Ордену, Магистром было дано последнее задание – вырастить личного ученика.

Дормат нахмурился, вскинул подбородок, намереваясь что-то возразить, но мои слова заставили его остановиться, промолчать:

– Не всем комтурам это сообщили, чтобы не отвлекать их от служения Ордену. Лучшие из талантов Гряды ещё детьми приезжают к подножию Братьев и вступают на путь Возвышения. Тайно, скрываясь даже от имперцев.

Я обвёл взглядом десятки лиц вокруг себя: недоверчивых, недоуменных, завидующих. Припечатал:

– Я, десять лет проживший в снегах, завидую вам, беспечным, не знающим настоящих испытаний. Из девяти моих братьев и сестёр, попавших в подгорную резиденцию, остался в живых лишь я и, – на площади оказалось необычно много женщин, и я добавил, – моя сестра по мечу.

Переждав тихий ропот, прокатившийся по площади, я рявкнул:

– Ордену слава! Его величие – наша гордость! Наша сила – его мощь!

Взметнулось к небу:

– Ордену слава!

Ко мне шагнул Дормат, вскинул руку, тыча пальцем мне в грудь:

– Что ты несёшь? Уж кому как не мне знать, сколько на землях Гряды талантов и куда они отправились?

– И ты не можешь мне сказать почему от тебя это скрыли? Слепец, – Дормат нахмурился, когда я сам ткнул в его сторону пальцем, – ты не можешь уследить даже за Школами и Академией. Теневики торгуют на аукционе возвышалками, которые не достались нашим ученикам. В Академии мои собратья глотают пустышки, пока теневики переправляют настоящие зелья в соседние фракции, – по площади прокатился ропот, заставивший Дормата оглянуться, а я безжалостно продолжал обвинять его, – на твоих экзаменах можно купить результат, нашлась бы яшма в кисете. Учитель всегда говорил, что тебя на посту держат не за ум. И не за верность, предатель из Тарсил.

Дормат обернулся ко мне. Бледный, злой. Прошипел:

– Щенок…

А я представил, как в моей руке возникает Пронзатель, скользит остриём под бороду комтура, упирается в ямку на шее. Затем в меридианах загорается созвездие Клинка и комтур хрипит. Дормат поперхнулся словами, схватился за грудь, отшатнулся от меня, в один миг, ставший белым как молоко. Выходит, не так уж он и плох, как боец. Овладел всё же боевой медитацией, раз его проняло одно моё желание. Либо я так сильно сейчас хотел его смерти, что сталь Пронзателя на своей шее ощутил бы любой.

Площадь уже успокоилась, и я отвернулся от Дормата к толпе:

– И я, и моя сестра, и старейшины, и каждый из вас выполнял свой долг перед Орденом. Мы готовились биться с сектантами, с жадными соседями, тянущими лапы к нашей шахте, нашему речному пути, к нашим Братьям, – моя рука указала в сторону, туда, где утром, в безоблачный день можно было увидеть горные вершины. – Но кто же знал, что враг проберётся внутрь нашего боевого Ордена?

Незнакомый голос перебил меня:

– Старший, мы едва расслышали гонг. Нам нет прощения. Прошу старший, сказать нам имя, чтобы мы могли приветствовать вас. Я Ратий, это Гритраст. Мы охраняем старшего Дормата.

Двое. Синие одежды с такими же серебряными отворотами как у меня, спокойные лица с лёгкой улыбкой. Я не ощущал от них ни малейшей опасности, но даже не заметил момента, когда они вынырнули из толпы, прошли сквозь моих стражников и оказались на расстоянии удара. Настолько хороши в боевой медитации, что почувствовали, как Дормату грозит опасность? Нет. Они были либо в подвалах цитадели, либо за стенами, раз не слышали общего сбора.

Взгляд зацепился за цветное крошево у ног комтура, и я хмыкнул. Знакомая штука. Дормат схватился за грудь и раздавил сигнальный амулет, позвал помощь. Воины из того же отделения, попечителем которого притворяюсь и я. Слабы. Может быть пятая звезда. Никудышная охрана, как по мне. Впрочем, не думаю, что Орден много бы потерял с его смертью. Высокое возвышение, бесполезное в бою. Желающих занять его место, получить ещё одно зелье возвышения Небесного Благословения, отправиться к подножию Братьев для медитаций полно. Наверняка половина из стоящих здесь с золотыми и синими полосами на рукавах мечтают об этом. Возможно, прав Тортус, что Ордену пора обновиться. Возможно, прав его Магистр, что Ордену уже тесно в Гряде. Плевать.

Эти Воины не смогут остановить меня. Напади они внезапно, вместе с Дорматом, у них был бы один шанс. Сейчас нет и его.

Я чуть согнул спину, вытягивая перед собой кулак здоровой руки:

– Моё имя Ирам, собратья. Рана не позволяет приветствовать вас должным образом, прошу простить меня.

Охранители склонились в глубоком поклоне:

– Приветствуем, старший Ирам.

Тот, что стоял на полшага впереди, снова заговорил от лица обоих:

– Прошу простить наше недоверие, но отделение охранителей самое маленькое в Ордене, как вышло, что мы не имели возможности гордиться таким сильным старшим?

Вполголоса ответил им:

– Скажу честно, не так уж была похожа наша с сестрой, – я помедлил, перевёл взгляд с одного Воина на другого, затем на Дормата и обратно. Охрана, которой не было рядом. В какой подвал он их послал? По нраву ли им это пришлось? Закончил, – служба на охрану. Слишком уж сильны старейшины. Им всегда хватало своих сил. Скорее уж мы верные слуги. Поэтому и не было никогда попечителя Резиденции. Но все старшие рано или поздно узнавали о нас, когда становились достаточно сильны. Боюсь, что встреча со мной Сирамия сильно пошатнула его уверенность и гордость.

Медленно поднял руку, выпуская из тела туман силы и отправляя его в сторону своих названных сослуживцев, сообщил им:

– Мне двадцать, и я Воин девятой звезды.

Площадь охнула, Дормат поджал губы, охранители отступили на шаг, а я, довольно улыбнувшись под маской, покачал головой и продолжил:

– Провожая Сирамия я переживал, что создал в его возвышении преграду. Как он, сумел преодолеть тот проигрыш?