– Я знаю, что она моя жена, и нежно люблю ее. Но неужели, Джордж, тебе не приходило в голову логичное объяснение происходящему? Неприятно говорить, но проблема в том, что Делия страдает, скажем так, расстройством воображения. По непонятной причине, безо всякого основания, она обезумела от ревности и стала вымещать свои чувства на куклах. Не могу сказать, в чем причина, сам хотел бы знать.

– Допустим. Но почему ты упорно продолжаешь что-то скрывать? – быстро парировал я.

– Я не скрываю, – твердо ответил он. – Если я порой не пускаю жену в мастерскую, то это для ее же блага.

Его доводы звучали разумно. Я почувствовал себя нелепо, но тут кое-что вспомнил:

– А царапины на ее лице?

– Видел, – кивнул Джок. – Повторюсь, больно признать, но единственное разумное объяснение – Делия сделала это сама, чтобы подкрепить обвинения, или, может, расчесала во сне. В любом случае люди с бредовыми идеями иногда идут на решительные меры: ни перед чем не останавливаются и не отказываются от своих заблуждений… Вот моя версия.

Обдумывая услышанное, я осматривал мастерскую. Здесь были все инструменты и материалы первоклассного кукольного мастера: швейная машинка, разноцветные лоскуты, формы для лепки, краски, лаки, глиняные модели голов, бесформенные комочки папье-маше, обрезки бумаги и банки с клеем.

Над столом в беспорядке висели карандашные и цветные наброски персонажей. Две наполовину раскрашенные кукольные головы были водружены на специальные палочки, чтобы удобнее было наносить краску. Напротив виднелся целый сонм кукол: принцессы, золушки, ведьмы, волшебники, крестьяне, простофили, старцы, черти, священники, врачи, короли. Казалось, целый кукольный мир уставился на меня, давясь пронзительным смехом.

– Почему ты не показал Делию доктору? – неожиданно спросил я.

– Какое-то время я уговаривал ее обратиться к психоаналитику, но не уговорил.

Я не знал, что сказать. Краем глаза вновь заметил белую крысу. Внезапно пришло на ум, что Джоку очень удобно свалить все на питомца: на самом же деле шуршать могло нечто иное.

Тем не менее я выбросил странную мысль из головы. Чем больше размышлял, тем сильнее склонялся к тому, что Лэтроп прав. Подозрения Делии выглядели абсурдно.

– Послушай, – с неохотой продолжил я, – Делия рассказывала о том, что произошло в Лондоне. Ты изменился. Заинтересовался вдруг генеалогией.

– Боюсь, что изменилась как раз Делия, – с горечью промолвил он. – А начет генеалогии – это чистая правда. Мне удалось узнать нечто поразительное о предполагаемом предке.

Теперь он говорил с большой охотой: удивительным образом черты лица разгладились, утратив напряжение, а дерзость улетучилась без следа.

– Я действительно очень люблю Делию. – Его низкий голос дрогнул. – Если бы хоть часть обвинений оказалась правдой, что бы она подумала? Ну конечно, чушь. Сам видишь, Джордж, у нас проблемы, серьезные проблемы, с которыми частный сыщик справиться не в силах. Ты работаешь с фактами, хотя, наверное, уже убедился на опыте, что телом и разумом человека подчас овладевают темные силы. Не сверхъестественные, нет. Силы, о которых порой тяжело говорить. Джордж, можешь оказать мне услугу? Приходи сегодня на спектакль; потом все обсудим подробно. И еще, видишь старинную брошюру? У меня есть все основания полагать, что она посвящена одному из моих предков. Возьми с собой, прочти. Но ради всего святого, не показывай Делии. Знаешь, Джордж…

Внезапно Джок осекся. Казалось, он уже был готов довериться мне, но передумал. И снова принял суровый и неприступный вид.

– А теперь уходи, – грубо потребовал он. – Наш разговор да еще эта сцена со старым дураком Франетти утомили меня.

Я осторожно положил Панча на стол и взял пожелтевшую от времени брошюру.

– Увидимся после представления, – попрощался я.

Уже затворяя дверь, я заметил во взгляде Лэтропа ужас, причем гораздо сильнее, чем у Делии. И только тогда сообразил, что Джок ни разу за время разговора не вынул рук из карманов.

Делия устремилась ко мне со всех ног. Лицо было заплаканное.

– Что же делать, Джордж?! Что же делать?! Он тебе рассказал, да?

Следовало признать: ее поведение вполне соответствовало предположению Джока о нервном расстройстве.

– Делия, он правда уговаривал тебя сходить к психоаналитику? – спросил я.

– Ну да… – напряглась она. – То есть Джок сказал, что всему виной мое воображение, а ты поверил, – заключила Делия обвиняющим тоном.

– Нет, это не так, – солгал я, – но мне нужно все обдумать. Сегодня вечером схожу на спектакль, а после мы с Джоком поговорим.

– Он убедил тебя! – заявила она, вцепившись в мой рукав. – Но, Джордж, ему нельзя верить! Он боится их! Джок в большей опасности, чем я…

– Соглашусь отчасти. – На сей раз я сам не знал, лгал или нет. – Обсудим после представления.

Делия резко отстранилась. Она больше не выглядела беспомощной.

– Если не поможешь, я знаю способ выяснить правду, – произнесла она, задыхаясь. – Верный способ.

– Ты о чем?

– Сам увидишь, – хрипло ответила она.

Как я ни допытывался, больше Делия ничего не сказала. Ее образ, с безумными серыми глазами, странно контрастирующими с пышной копной золотистых волос, долго не оставлял меня.

Я пересек холл и быстро спустился по лестнице. Равномерный гул Сорок второй улицы пришелся как нельзя кстати. Приятно было пробираться сквозь толпу и понемногу забывать о фантастических кошмарах семьи Лэтроп.

Тут я вспомнил, что держу брошюру. Шрифт был неровный, старинный; буквы плясали; бумага осыпалась по краям. Я прочел длиннющее название:

На Нью-Йорк надвигалась ночь. Офис утопал в сумраке. С рабочего места была видна громада Эмпайр-стейт-билдинг, возвышавшаяся над изломанным городским горизонтом.

Я устало потер глаза, что не отвлекло меня от мыслей, бесконечно крутившихся в голове. Кому верить? Делии или Джоку? Чей расстроенный разум породил такие чудовищные намеки? Все эти вопросы не входили в обычную сферу деятельности частного сыщика.

Я направил на брошюру свет настольной лампы и перечитал два абзаца, показавшихся особо интересными: