Как будто Глеб на эту мать в армии не насмотрелся.

На поле в тот день Головатый никого не выпустил. Зато заставил бегать вокруг стадиона. Никаких нормативов. Принцип – от забора и пока не слетишь с ног от усталости.

Глеба он не тронул.

– Ты уже набегался, – скупо улыбнулся он. – Или нет?

– Или да... Но по тренировкам соскучился...

– Тренировок пока не будет, – покачал головой Егор Павлович. – Только сеансы садомазохизма. Я садист, а вы мазохисты...

– Мазохисты получают удовольствие от пыток.

– И вы получите. Когда побеждать начнете... А я вас заставлю побеждать... Ты, кстати, как себя чувствуешь?

– Говорю же, по тренировкам соскучился. Чувствую себя в хорошей физической форме.

– Насчет формы мы еще посмотрим. Может, забивать разучился.

– Я так не думаю.

– Никто так про себя не думает. А как на поле выходят, так начинается. Знаешь, как мы этот сезон отыграли? От стыда застрелиться хочется...

– Тут я вам ничем помочь не могу. Автомат оставил в части...

– Шутишь? Это хорошо, что шутишь... Правда, скоро тебе уже будет не до шуток.

– Это мы еще посмотрим.

– Кстати, с возвращением тебя!

Головатый широко улыбнулся, крепко пожал Глебу руку.

– На тебя одного и надежда, парень!

С одной стороны это хорошо, когда в тебя так верят. Но с другой, нужно очень стараться, чтобы оправдать это доверие.

* * *

Что за жизнь у него? Никакой расслабухи! В армии нужно было блюсти честь обладателя крапового берета. Даже в самоволку нормально не сходишь. Здесь, на гражданке, нужно защищать честь родной команды. А это жесткий спортивный режим. Головатый настроен очень решительно – послаблений от него не жди. Но есть неделя между армейской и футбольной жизнью. Трудно сказать сразу – это всего лишь неделя или целая неделя. Может, она пролетит незаметно. А может, она будет тянуться невыносимо долго. И тогда он плюнет на все и помчится на тренировку. Головатый лютует. Но что-то не очень Глеб его боится...

Вчера вечером родители накрыли стол. Посидели, выпили. Вечером Глеб хотел пойти на дискотеку. Да только не вышло. Коктейль сморил. Коктейль из водки и усталости, накопившейся за полтора года.

Зато сегодня ни в одном глазу. Огонь свободы горит вовсю, внутри все закипает. С деньгами полный порядок – Головатый презентовал полтыщи долларов. Клуб далеко не богатый. Серьезные проблемы с финансированием. Но Глеб ведущий игрок, а потом он только что после армии. Как оставить его без подъемных?

Сегодня утром он сходил на вещевой рынок. Приоделся. Сейчас с этим просто. Были бы деньги. Кожаных курток валом – и теплых, и холодных, и длинных, и куцых. И цены не запредельные, как раньше. Жить можно.

Ближе к вечеру образовался Живчик. И с ходу напросился в путеводители по ночному городу.

– На дискач можно сходить, – с деловым видом предложил.

Это уже не тот верткий худощавый паренек, которым помнил его Глеб. Живости в нем и сейчас хоть отбавляй, язык – все то же помело. Зато комплекция другая. Вытянулся, раздался в плечах. Голос стал гуще.

– Не, на дискач не хочу, – ответил Глеб. – Там же гадюшник. И не протолкнуться...

– Устарел ты, братан, в натуре, – ухмыльнулся Живчик. – У нас тут на Пушкинской диско-бар открылся. Круто, я тебе говорю. Дороговато, правда. Зато оттянуться можно по полной программе. Туда такие телки заваливают, обкончаешься...

Живчик и раньше не блистал изящной словесностью. Как и все дворовые пацаны, по делу и без дела вкручивал в разговор матерные и жаргонные словечки. А сейчас в его голосе звучали явно приблатненные интонации. Впрочем, это неудивительно. Сейчас многие обезьянничают, строят из себя крутых «братков»-бандитов. Живчик не исключение. Пальцы веером, сопли пузырями.

Глеб согласился на диско-бар. Здесь действительно все было на уровне. Просторное помещение, солидная отделка, вдоль стен столики, в дальнем углу бар, посреди – танцевальная площадка. И музыка отменного качества... И насчет девочек Живчик не соврал. Девочки здесь в самом деле супер. Особенно эта. Роскошная блондинка в облегающей и короткой до неприличия юбочке. На пару с подругой подходит к соседнему столику. Сейчас сядет. Как же можно садиться при такой юбке. Она ж до пупка задерется... Оказывается, можно. А вот ногу за ногу забрасывать не стоит... Только блондинка Глеба не слушает. Преспокойно забрасывает ногу за ногу. Зрелище, конечно, обалденное. Ножки – высший класс, да еще открыты по всей длине. Глаза оставить можно...

Блондинка повела головой и вскользь глянула на Глеба. На лице полное безразличие ко всему, в глазах холодный туман. Глеб успел убрать глаза с ее ног. Но мог бы и не торопиться. Взгляд у нее не видящий. Вряд ли бы она заметила, куда он смотрит.

Зато это заметил Живчик.

– Не хило Оксанка смотрится, да?

– Оксанка?! Какая Оксанка?!

– Это ж Оксанка Савкина. Ты с ней до армии шуры-муры крутил. Что, забыл?

Глеб чуть не присвистнул от удивления. Оксану он помнил. Смутно, но помнил. Два года назад подснял. По пьяной лавочке. У него тогда как раз отпуск был по случаю выхода во вторую лигу. Он мог позволить себе расслабиться...

Расслаблялись они у нее дома. Весь остаток ночи до самого утра. А потом разбежались как в море корабли. Больше он с ней не встречался. Потому что не искал...

Но тогда Оксана была серенькой мышью. Ну симпатяжка, ну фигурка. И все равно не то... Зато сейчас она в полном порядке. Даже более того. Вся из себя, все при себе. Дорого, стильно. Полный отпад.

– Клевая телка, да? – ухмыльнулся Живчик.

– Не то слово, – кивнул Глеб.

– Хочешь подснять?

– Да я бы не возражал... Их как раз двое. Мне Оксанка, тебе подружка...

– Людка ее зовут.

– Ну вот, тебе Людка, а мне Оксанка. Чего тянуть? Я пошел...

По службе в армии – Глеб старший сержант. А в душе – он офицер. А если точнее, поручик Ржевский. Он ощущал себя верхом на коне. А конь боевой, резвый. Овсом его не корми, дай только на женщину запрыгнуть...

– Да подожди ты... – остановил его Живчик.

На лице у него смущение. Стесняется... Не все же такие отвязные, как Глеб. Или, вернее, как его конь, который неудержимо рвется в бой... А бой обещает быть жарким. Уж больно Оксана хороша. Серьезный противник. Одного наскока будет мало.

– Чего ждать?

– Да спросить тебя хочу... Я это, про футбол хочу поговорить...

Какой футбол, когда Глеба сейчас волнует только конный спорт? Так хочется побыть наездником...