– Как ты вообще попал сюда? – спросила я, припомнив, что во сне он выбрал совершенно другой путь и жил за много миль отсюда. Он глянул на меня с недоумением, и я пояснила: – На эту работу. Ты рассказал мне о брате и откуда ты знаешь язык глухонемых. Но почему ты выбрал работу в Святой Анне?

– Я учился в Нью-Йорке и так тут и остался, – ответил он. – Хотел открыть ресторан, изучал менеджмент, но, поработав несколько лет в этой отрасли, понял: не мое. Мне нравится готовить, но не в этом счастье. Я не мог вложить душу в кулинарию. И тогда я вернулся в университет и выучился на соцработника.

– Ничего себе, так поменять траекторию, – заметила я с бьющимся сердцем: вот этого, что он планировал заняться ресторанным бизнесом, я никак не могла знать.

Он пожал плечами:

– Пожалуй. Прыжок в неизвестность. Но теперь я уже и вообразить не могу другую жизнь. Порой приходится рисковать, чтобы оказаться в нужном месте. Я выбрал счастье. Понимаешь, о чем я?

В горле встал ком.

– Понимаю. Так ты родом из Джорджии?

Он удивился:

– Я-то думал, за двадцать лет от акцента не осталось и следа. Неужели ты различаешь?

Я покачала головой, не зная, что и думать. Все больше подтверждений, что эти сны мне виделись неспроста.

– А ты? – спросил он. – Почему ты стала музыкальным терапевтом?

Я посмотрела ему в глаза.

– Наверное, я тоже искала счастье. Я всегда любила музыку и всегда мечтала работать с детьми, но мои родители твердо решили, что мне нужно изучать бизнес, или право, или финансы – там заработки выше. А потом я встретила Патрика, и он настоял, чтобы я занялась тем, чем хочу, и я собралась с духом, бросила ту работу и поступила в магистратуру на музыкальную терапию. Патрик все время объяснял мне, как это правильно: выбирать то, что сделает тебя счастливым. Говорил, что для того и дана человеку жизнь. Я только недавно поняла, что с годами стала забывать этот его совет.

– Что нужно выбирать свое счастье?

– Да, – кивнула я.

– Но теперь ты счастлива?

Я задумалась.

– По крайней мере, движусь в этом направлении, – сказала я наконец.

– Вот и хорошо.

* * *

На прощание Эндрю обнял меня и сказал, что возвращается к своим бумажкам: еще несколько часов возни, прежде чем он освободится и пойдет домой.

– Заходи после занятия, если захочешь поговорить или мало ли что, – предложил он. – Я буду на месте.

– Все в порядке, – улыбнулась я. – Но все равно спасибо.

Родни приветливо пожал мне руку и проводил к Элли. Та сидела на кровати скрестив ноги, но при виде меня вскинула голову.

«Привет, Элли», – жестами сказала я.

– У вас получается как у трехлетки, – заметила она с улыбкой.

И мне следовало отшутиться, в свою очередь поддразнить ее, но что-то мне было невесело. Я пожала плечами:

– Я же только учусь.

– Оставлю вас вдвоем. – Родни вышел из комнаты. Я снова обернулась к Элли, она всмотрелась в меня и нахмурилась:

– Что с вами?

Вздрогнув, я покачала головой:

– Ничего.

– Прекрасно! – сощурилась она. – Лжете мне, как все взрослые. Клево, чё.

Она скрестила руки на груди и отвернулась.

Тут я испугалась: девочка думает, будто я сержусь на нее.

– Дело вовсе не в тебе, – сказала я, но она в ответ только фыркнула. Я подождала, пока она обернется, и пояснила: – У меня кое-какие личные проблемы, я немного расстроена, вот и все.

Снова этот пристальный взгляд.

– Вас парень бросил, который вам нравился, или что?

Я заморгала: как-то она меня совсем врасплох застала.

– Что, правда? – продолжала она, не дождавшись моего ответа. – Я угадала? Вас дружок бросил?

– Элли, нам все-таки не полагается это обсуждать, – напомнила я. – Занятия для тебя, а не для меня.

– Но вы долго с ним встречались или как? Почему он вас бросил? – И тут она снова угадала: – Постойте, это вы его бросили?

– Элли… – Я постаралась придать своему голосу строгость.

– Да ладно! – рассердилась она. – Разве это справедливо? Я тут должна душу перед вами выворачивать, а вы о себе – ни слова.

– Я бы с радостью рассказала тебе про свою жизнь. Но мы должны другим заниматься: должны обсуждать то, что беспокоит тебя.

Она взглянула мне в глаза:

– Типа того, что в один прекрасный день моя мама бросит меня, как ваш таинственный приятель бросил вас?

– Элли, меня никто не бросал, – возразила я. – Да, у меня был жених. И да, мы разошлись. Но это произошло потому, что мы с ним не подходим друг другу. Честное слово, ничего общего с тобой и твоей мамой.

– Хотите сказать, у меня жизнь не такая романтичная, как у вас? – фыркнула она. – В любом случае: если бы я для мамы что-то значила, она бы старалась как следует.

– Может быть, она и старается, – сказала я. – Просто наделала ошибок и теперь должна выбраться из ямы, которую сама себе вырыла. Не забывай: это болезнь.

– Ага! – фыркнула Элли. – И самое подходящее лекарство – метамфетамин. Или крэк. Или на что она теперь подсела.

– Пока что у нас нет доказательств, что она снова «подсела». Но судя по твоим словам, она страдает наркоманией. А справиться с этим очень нелегко.

– Ради своего ребенка я бы справилась!

– И я бы постаралась, – сказала я. – Но мы – не твоя мама, а твоя мама – не ты и не я. У каждого человека свои проблемы и своя борьба. Она поступает неправильно? Согласна. Однако важно другое: ты должна понять, что это не из-за тебя.

Элли потянула ниточку, торчавшую из простыни.

– Ну, хорошо. Не буду никогда ни на кого полагаться, договорились. – Ее голос слегка дрожал.

– Элли! – окликнула я и подождала, пока она поднимет глаза. – На меня ты можешь положиться.

Она долго глядела на меня, потом опустила глаза.

– Я знаю, – шепнула. Посмотрела на меня в упор и повторила: – Знаю.

– А теперь – немного музыки? – предложила я, улыбаясь и спеша сменить тему. Я позволила себе слишком сблизиться с Элли, она для меня уже не «клиент», а ребенок, которого я полюбила. Нужно взять себя в руки.

Она пожала плечами:

– Можно. – И все же поднялась с кровати и подошла к синтезатору. – Что будем играть?

– Решай сама. Например, выбери песню, которая помогла бы передать твои чувства к маме?

– Глупо! – буркнула она. Но уступила: – Ладно. Давайте тогда Because of You.