в изолированном помещении, находится живое тело, – совсем другие чувства. Я невольно оглянулся настороженно. Судя по указанным данным, он был готов для загрузки сознания. Но, задался я вопросом, зачем ему возрождать без вести пропавшего и где он?

Покопавшись в файлах, я определил гениальный, хотя и весьма отчаянный ход Рембрандта: всю криптовалюту, полученную от некого фонда «Локус», он перевел на тайный трастовый счет, зарегистрированный на Каймановых островах. Тайный для сторонних, но явный для получателя. Получателем числился Киселев Арсен Юрьевич. Они были весьма похожи. Ясность была очевидна: именно поэтому ему понадобился вираж в беспокойную африканскую страну, ведь сотрудника посольства перевести в другую локацию было не в его власти. Именно под его документами он вернулся в Россию.

Меня сковало легкое оцепенение: значит, где-то гуляет наш гений в образе и с документами без вести пропавшего Киселева. Выглядело весьма складно: будто пропал Рембрандт, а не Киселев. Эту путаницу он и решил использовать. Однако… я вспомнил содержимое сейфа, которое просмотрел глава службы безопасности. Я спешно побежал удостовериться. Как ни странно, там лежали документы на этого Киселева.

Превозмогая нервозность, я решил осмотреть саму установку, которая загружала сознание из одного мозга в другое или уже записанное на носитель – в мозг. Найдя файл с обозначением назначения помещений, я направился туда, где значилась интересующая установка.

Вход в помещение был закрыт. Не было ничего, что предназначалось для открытия двери. Неожиданно послышался голос:

– Вам разблокировать вход?

Голос был мужской. Мне показалось, он был из-за двери.

Искусственный интеллект, который, оказывается, все время наблюдал за мной, понимая мои действия, предложил помощь, что было весьма неожиданно и даже как-то пугающе.

Когда я вошел в блок экспериментальной лаборатории, в котором Рембрандт проводил процесс записи сознания, я был удивлен скудностью техники. Вернее, ее практически не было. Мое внимание сконцентрировалось на ряде ячеек вдоль противоположной от входа стены. Подойдя к ней, я приложил ладонь к одной из них, в место, где было соответствующее обозначение.

– Вам разблокировать считывающий модуль установки? – снова послышался голос незримого наблюдателя.

Я утвердительно кивнул.

Из стены плавно выехала платформа. Заглянув вовнутрь, я счел всю установку похожей на аппарат магнитно-резонансной томографии.

– Установка готова к использованию, – объявил местный ИскИн.

Некоторые сомнения были, конечно, но, преследуя свою цель, мне как-то нужно было понять, как работает техника. Я подошел к монитору управления, еще раз все проверил, сомнения волнами накрывали меня, но… нажал на иконку «запустить поиск». Вскоре на табло отобразилось «принять программу частотной модуляции импульсов от аксонов к дендритам». Передающим значилось устройство П-2. Это был код моего чипа, которым меня заблаговременно снабдил Рембрандт. Да-да, я кое-что не сказал. Мы сотрудничали. И это была программа за моим авторством. Возможно, мой компаньон решил обойтись без меня… и случился печальный конец. Возможно, у него получилось. Разбираться сейчас уже недосуг. Надеюсь, распознаете некоторые скрытые детали.

«Второй промежуточный сертификат системы принят», – появилась надпись на экране. Я мысленно дал команду «далее». Система начала интегрировать программы.

– А где установка клонирования, как вообще она работает? – спросил я негласного консультанта.

– Материал для загрузки поступает из сектора биологической трансформации, – ответила машина, совершенно идентично человеческой интонации, что вызвало во мне сомнение в искусственности владельца голоса.

– Кто со мной говорит? – поинтересовался я.

– Ваш биологический код включен в базу разрешенных контактов, – ответил голос, чем меня озадачил.

– Биологический код? В какую базу?

– Я считал матрицу ваших зрачков. Биологический код идентифицирован. Его внесли в базу на входе в блок нейролингвистического программирования когнитивных свойств.

– Исчерпывающий ответ, – с толикой недовольства произнес я, – как и прежний.

Я могу записать свое сознание на носитель?

– Да. Вы внесены в базу допуска.

– Кто внес?

– Вы внесены в базу допуска блока нейролингвистического программирования когнитивных свойств.

– Ты можешь не тупить? – нервно отреагировал я.

– Могу, – был сухой ответ машины.

– Что нужно сделать для осуществления процесса?

– Лечь на платформу.

«Была не была», – подумал я. От того, что мое сознание будет на каком-то жестком диске или другом носителе, оно не станет самостоятельным. Однако у меня будет страховка. Останется только получить доступ в отделение клонирования. Ну и придумать, как взрастить свою копию.

Недолго думая, я лег в установку, которая плавно вошла в паз, и только внутри я задумался, а на каком устройстве будет моя безоболочная сущность.

Установка издала легкий гул, засветилось табло с надписью, которую ИскИн сопроводил голосовым предупреждением: «Внимание, инфразвук». Это было последнее, что я услышал. Видимо, под влиянием инфразвука я потерял временно сознание. А может, случился сбой. Потому что, когда я очнулся, выла сирена. Может, я, а может, ИскИн допустил ошибку. Ведь это была сложная техника, а я так запросто включил ее. Платформа выехала плавно из своей ячейки. Кроме сирены, мигала аварийная сигнализация. Я забеспокоился, ведь тут был не официально и… немного жульничал: вскрытие и осмотр, исследование материалов я должен был проводить с представителями концерна. Я решил ретироваться… и усомнился в своей внимательности: я помнил, что ложился в крайнюю установку, а выехал из другой. Размышлять было некогда.

– Где хранятся записи? – крикнул я тайному надзирателю и осекся, у меня изменился голос.

– Запись переведена на сторонний носитель, – был удручивший меня ответ.

– И где же он? – недовольно фыркнул я и решил проверить остальные ячейки.

Их было четыре.

Первая и вторая слева открылись таким же методом, как и та, откуда вышел я. Они были пусты. А вот крайняя справа не открывалась. Что я только ни делал: и одну ладонь прикладывал, и вторую… ничего не помогало. Я спешил, нервничал, но все же желание проверить превозмогало.

Наконец, раздраженный, я обратился к искусственному интеллекту с вопросом, как открыть.

– У вас нет теперь допуска на разблокировку, – спокойно ответил он.

– Почему же? – выпалил я и побежал, понимая свое разоблачение.

Хотя, может, и не стоило бояться, ведь я мог придумать басню о необходимости такого поступка: иммунитет-то от властной структуры мог сработать. «А если не сработает?» – подумал я с ощущением частого сердцебиения.

Я второпях пытался покинуть экспериментальный блок… и уже было сбежал… но, как и вполне ожидаемо, был обнаружен: навстречу мне бежали сотрудники службы безопасности предприятия.

Торопясь, несколько человек, к моему удивлению, прошли мимо. Лишь один, весьма пожилой мужчина, остановился, преградив мне путь, сказал:

– Секунду.

Пока я настороженно смотрел на него, поднес к голограмме, расположенной на нагрудной части комбинезона, развернутую свою ладонь, получив только ему известный сигнал,