– А-а, вот и ирония. – И тут, потому что никак не могу сдержаться, я говорю ему: – Я, наверное, стала очень заразной.

– Знаю. Видел. Слушай, какая-нибудь девчонка посмотрит это видео, и ты вдохновишь ее на покупку фиолетового бикини. Ты принесешь людям пользу. Вот смотри. Повсюду девчонкам разных габаритов захочется иметь свое такое бикини. Производители одежды по всему миру станут рвать жилы, чтобы произвести достаточно фиолетовых купальников для удовлетворения спроса. Девчонки перестанут спрашивать: «А в этих джинсах задница у меня очень большая?» Им станет все равно, большая она или маленькая. Они станут носить все, что им захочется, и в свое удовольствие.

Он улыбается, и мне тоже отчего-то хочется улыбнуться, но я сдерживаюсь, поскольку этот парень разбил мне сердце.

Он говорит:

– Может, оно на это и не похоже, но ты на самом деле улыбаешься.

Джек

Рождества дождаться у меня сил нет, так что я несу робота Дасти по коридору к его комнате и стучу в дверь. Он кричит:

– Войдите!

Я распахиваю дверь, но не захожу, потому что он со мной еще по-настоящему не разговаривает. Я ставлю робота на пол и засылаю его внутрь. Я назвал его Вреднобоем. Это супергерой.

Робот с жужжанием вкатывается в комнату Дасти и там произносит:

– Привет, Дасти. Я везде борюсь с вредностью! Вреднобой прибыл, чтобы врезать тебе по заду!

– Мне по заду? – изумляется Дасти и начинает хохотать.

Это лучшие в мире звуки. Я просовываю голову в дверь и вижу, как мой братишка катается по кровати, а потом вскакивает и рассматривает робота со всех сторон.

Он замечает меня и хмурится. Я жму кнопку на пульте, и Вреднобой произносит:

– Мы с тобой против целого мира, Дасти.

Братишка таращится на робота и качает головой:

– Похоже, он вроде бы узнал меня? Ты как это сделал?

Но штука в том, что Вреднобой не узнает Дасти, как и я, но запрограммирован так, что Дасти – единственный, кого он называет по имени. Для Вреднобоя все носят имя Дасти.

– Просто волшебство, – отвечаю я. – Это для того, чтобы он всегда тебя находил.

Я жму кнопку на пульте, и Вреднобой произносит:

– Не вредничай!

Жму на другую кнопку, и робот начинает дрыгать ногами, только на самом деле он так танцует. Из динамика у него на груди гремит группа «Джексон файв», и вот уже Дасти танцует вместе с роботом.

Я подаю ему пульт и тоже пускаюсь в пляс, а через пару минут Дасти спрашивает:

– У него еще и сумка, как у меня?

Конечно же, сумка, потому что Вреднобой знает, что такие сумки носят только классные ребята. Дасти просто воет от восторга, и теперь мы танцуем втроем, и нам с братом становится совершенно ясно – Вреднобой пришелся ко двору как нельзя кстати.

Две главные вещи, которых мне не хватает без Либби

(Джек Масселин)

1. Чувства, которое я испытываю, находясь рядом с ней. Словно я проглотил солнце, и оно высвечивает меня всего изнутри.

2. Всего остального.

Джек

Часам к девяти меня ждут в доме у Кама. Там будет Кэролайн. Все там будут. Мне не хочется видеть всех – вообще-то никого, – но тут уж ничего не поделаешь. Я ведь Джек Масселин. Нужно поддерживать свою репутацию.

Я принимаю душ, одеваюсь, встряхиваю волосами. Хватаю ключи от машины и почти уже выхожу из дома, когда меня нагоняет отец (густые брови, бледная кожа, рубашка с логотипом «Масселин»).

– Эй, Джек, можно с тобой минутку поговорить?

Я лихорадочно придумываю оправдания: у меня встреча, и я уже опаздываю (правда), похоже, машина загорелась (надеюсь, неправда), не хочу с тобой разговаривать (правда-правда-правда).

– Конечно, пап. Что случилось? Только побыстрее. Дамы не любят, когда их заставляют ждать. – Я едва не добавляю: «Сам же знаешь».

– Разговор серьезный, дружок.

Маркус, Дасти и я сидим рядком на диване. Мама – напротив нас на оттоманке размером с небольшую лодку. Она наклонилась вперед, уперев руки в колени, словно готовая в любой момент прыгнуть.

Отец откашливается.

– Мы с мамой очень любим друг друга. И мы любим вас. Вы трое – это наша жизнь, и мы не сделаем ничего, что могло бы вам навредить.

Он еще какое-то время распинается на эту тему: типа как сильно он нас любит и как счастлив, что у него такая прекрасная и понимающая семья, как мы все поддерживали его, когда он болел, и ему никогда не высказать словами, что это для него значит.

Тем временем Маркус, Дасти и я глядим на маму, потому что она всегда называет вещи своими именами. Но она ничего не говорит. Она даже не смотрит на нас. Она глядит куда-то мимо отца, продолжающего свою речь.

Наконец, Дасти поднимает руку и спрашивает:

– Вы разводитесь?

Отца внезапно прямо-таки меняется в лице, и я не могу этого видеть. Теперь молчат все, и в конце концов мама очень тихо и спокойно произносит:

– Мы с папой считаем, что нам лучше всего какое-то время пожить врозь. Нам надо кое-что прояснить в наших семейных отношениях, но эти вопросы никоим образом не отразятся на вас.

Разговор на этом не заканчивается. У Дасти масса вопросов, а Маркус желает знать, что это станет означать для нас, где мы будем жить и сможем ли поступать в колледж.

А я тем временем вне игры – всегда вне игры, пусть даже вокруг меня рушится мир, – прижавшись лицом к разделяющему нас стеклу и заглядывая внутрь.

Либби

Мы едем, чтобы забрать Айрис, машину ведет Джейви, потому что только у нее есть права. Мы с Бейли сидим сзади. Бейли говорит:

– У Дэйва Камински сегодня вечеринка. Я обещала заглянуть всего на минутку.

Джейви ловит в зеркальце мой взгляд.

– Либбс? Вроде как тебе решать.

– Джека там не будет, – добавляет Бейли.

– А ты откуда знаешь? – интересуюсь я.

– Он вообще-то не ходит на вечеринки.

Мы подъезжаем к дому Айрис, но той нигде не видно. Джейви строчит ей сообщение, и мы сидим и ждем. Когда Айрис так и не появляется, Джейви тихонько ругается себе под нос.

– Сейчас вернусь.

Она оставляет двигатель включенным и шагает по дорожке к дому.

– Либбс? – Бейли смотрит на меня широко распахнутыми сверкающими глазами, приподняв брови, словно знамена, и растянув губы в полуулыбке.

– Ладно.

Потому как я хочу сказать: а почему бы и нет? Что мне терять?