— Видел группу боевиков, ломанувшихся в кусты?

— Да.

— Отработай из пулеметов полосу кустарника от дороги.

— Принял, работаю.

Ведомый «Ми-24» ударил из пулеметов по указанной полосе.

Оператор старший лейтенант Озеров по переговорному устройству доложил командиру:

— Полоса отработана, но «духи» могли углубиться дальше.

— Я тоже вижу с десяток боевиков за шоссе.

Белов вызвал Зубарева.

Командир ведущего выслушал его доклад и принял решение:

— Тебе, Двадцать Четвертый, отойти на пять километров, произвести разворот и идти на зеленку. «Духами» на позициях за шоссе займусь я.

— Как бы наших не зацепить или местных.

— По сообщению Грозы, в зеленке ни наших, ни местных нет.

— Надо пройти метрах в двухстах от селения, чтобы наверняка.

— Я понял тебя, жди.

Вертолеты ушли на восток и начали разворот.

Капитан Зубарев вызвал на связь Авилова:

— Гроза, ответь Двадцать Третьему!

— Гроза на связи! Наблюдаю дым и пыль за постом. Видел, как вы стреляли. У боевиков не было шансов выжить в этом аду.

— Но около десятка этих гадов прорвались в зеленку. Ведомый обстрелял полосу из пулеметов, но гарантии, что всех «духов» уничтожили, нет. А они обезумели, могут решиться на все, даже на самоубийственный выход в селение. Кроме того, замечен с десяток «духов» на позициях у шоссе. Но тех я отработаю без проблем. А вот для ведомого надо дать отсечку, указать границы зоны, безопасной для вас и жителей селения.

— Я понял, дам отсечку.

— Добро. Отбой!

Зубарев сообщил Белову о договоренности со спецназом.

— Это другое дело, — сказал тот. — Работаю от отсечки до блокпоста.

— Да. Я захожу на позиции за шоссе.

— Принял.

Авилов взглянул на вождя и спросил:

— Господин Муржан, вы точно уверены, что за южной границей селения ваших людей нет?

— Уверен. Все здесь.

— Хорошо.

Подполковник увидел вертолет, заходивший на балку, по которой тянулась тропа, зарядил автомат магазином с трассирующими патронами и дал длинную очередь. Та полоса, которую прочертили пули, и являлась рубежом безопасности.

Командир ведомого скорректировал полет. Оператор открыл огонь из пулеметов, потом ударил по балке и ракетами. В то же время оператор вертолета Зубарева пустил неуправляемые ракеты на позиции, где укрылись боевики, отошедшие за шоссе.

Зубарев вызвал Авилова:

— Гроза, здесь Двадцать Третий!

— Отвечаю!

— Цели отработаны. Еще какие-нибудь пожелания есть? У нас остались и ракеты, и патроны.

— Нет, спасибо.

— Тогда мы идем на базу.

— Счастливого полета!

— До встречи!

Командир группы спецназа положил рацию в чехол, посмотрел на подчиненных и сказал:

— Ну вот и все. В селение!

Так как «Тигр» не мог уместить всех, офицеры пошли пешком. Да и недалеко было до селения.

В Эль-Сауре у дома вождя собралась приличная толпа мужчин. Многие из них были вооружены. Рядом сирийские солдаты, российские военные полицейские. Подошли и спецназовцы. «Тигр» встал рядом с остальными бронемашинами.

Жители селения окружили российских военнослужащих.

Авилов обратился к ним:

— Благодарю вас, доблестные воины племени муали. Только ваша храбрость помогла нам обойтись без потерь. Я буду говорить с вождем, — Авилов кивнул на Муржана. — Пусть он составит список тех своих людей, которые достойны наград. И еще раз большое вам спасибо.

Мужчины племени смутились. Они всегда помогали своим друзьям, но слова российского подполковника были им приятны.

Возле Самолова терся Акрам.

— Дядя Саша, а когда у вас в штабе решат, учиться мне в России или нет? — спросил он.

— Скоро, Акрам. Буду на базе, еще раз подниму этот вопрос. Но надо получить разрешение отца и ходатайство старейшин.

— Вождь говорил со старейшинами. Они не против. Отец подождет меня. Он ведь тоже сможет приезжать в Россию, когда война закончится.

— Конечно, сможет.

— Это хорошо. Он согласится.

— Ты только здесь не наделай глупостей, пока за тебя будут большие люди просить.

— Я никогда не делаю глупостей, — заявил парень и гордо поднял голову.

— А, ну да. Как же я упустил из виду, что ты всегда спрашиваешь разрешение у отца, никогда не нарушаешь наказов вождя, не своевольничаешь?

Басмач в долгу не остался.

— А вы всегда делали так, как надо? Особенно когда были в моем возрасте? — спросил он.

— Слушай, Акрам! Ты хочешь учиться в России?

— Да.

— Тогда закрой рот и стой смирно рядом. Понял?

Басмач вздохнул и заявил:

— Чего тут не понять?

Пока Авилов говорил с мужчинами племени, к Самолову подошел связист сержант Паладин.

— Товарищ старший лейтенант, комбат на связи, — сказал он.

— Вот черт! Я даже не доложил ему. Сейчас вставит по самое не могу.

— Не должен.

Самолов взял трубку и проговорил:

— Извините, Юрий Владимирович, только сейчас выпала свободная минута.

— Только сейчас? — спросил Глухов. — Когда уже вернулись на базу вертолеты, которые добивали бандитов Чали?

— Так им лететь двадцать минут, а я взвод выводил.

— Ладно. Все вышли?

— Так точно!

— Потери есть?

— Нет.

— Вот это молодец! Вот за это тебе моя благодарность. Главное для командира — это его люди.

— Служу Отечеству!

— Ты передай своим парням, что все они представлены к правительственным наградам. Ты — к ордену Мужества.

— А Басмач, то есть Акрам Сахим?

— О нем тоже слышал. Вроде как Суровин подписал представление на медаль «За отвагу».

— Отлично. А насчет учебы?

— Об этом поговорим на базе. Что там командир группы спецназа решил по возвращении? Будет вертушку просить?

— Без нее не обойтись, если, конечно, вы не пришлете в Эль-Саур «Урал». Всех в «Тайфун» и «Тигры» не усадить. Да еще у сирийцев трое раненых лежачих.

— Ясно. Ну, давай, жду на базе.