что читатели мыслей станут жить как все, а еще поможем обычным людям защитить свою частную жизнь. Мы должны распространить «белый экран» как можно дальше, среди большего количества людей. Только подумай, читатели мыслей смогут жить в деревнях, даже в городах. Мы сделаем это вместе. Ты поможешь мне, мы выйдем на связь с Объединением, о котором ты говорила, найдем читателей мыслей, они присоединятся к нам. Они будут распространять дальше…

– Гади, ты слишком торопишься, мы все еще не понимаем, какие есть побочные эффекты, мы…

– Ты поможешь мне, – заявил он безапелляционно, – нет никаких побочных эффектов.

Она вдруг поняла, что ей страшно. Страшно не только потому, что она не слышала его мыслей. Она вдруг поняла, что будет дальше. Он стал человеком хаоса, требующим слепого подчинения. Это уже был не Гади, это был кто-то другой, кто-то злобный, человек, который ни перед чем не остановится. И если она попытается уйти…

– Твое вещество никогда не разрешат к использованию без проверки во всех…

– Я поеду в гостиницу, – сообщил он, проигнорировав ее, – про которую ты рассказывала. Хочу познакомиться с этим Мишелем. Прикинусь читателем мыслей и попробую добыть информацию об остальных. Если они меня не будут слышать, то поверят, что я один из них. У вас же нет официального «удостоверения читателя мысли».

Он рассмеялся. Это был злобный, колючий смех…

– Ты поедешь со мной, – сказал он. – Возьмем две комнаты. Будем вести себя, точно мы незнакомы, будем разыскивать их по отдельности.

– Зачем? – вырвалось у нее. – Зачем я тебе нужна? Езжай один, я останусь здесь приглядывать за домом, продолжу выступать…

– Приглядывать за домом? Выступать? – Он рассмеялся. – Эта лавочка прикрыта. С этого момента ты следуешь за мной. Везде, куда я иду, мы идем вместе. Мы команда, я хочу, чтобы ты всегда была рядом.

Он улыбнулся – его белоснежная улыбка словно парила в темноте.

– Ты поняла, любимая?

– Я помню, он уже тогда представился как Бони, – сказал Мишель. – Значит, все, что тут происходит, придумал он? Заранее планировал приехать сюда к нам?

– Нет, – ответила Даниэла, – сомневаюсь, что он настолько все продумал. Он просто хотел войти в доверие, чтобы можно было попросить тебя познакомить его с другими читателями мыслей. Но в какой-то момент он забросил это дело. Он мыслил масштабно, гораздо более масштабно. Хотел отравить колодцы с водой, сделать целые районы и города «тихими». Но это тоже был всего лишь один этап плана. Он хотел, чтобы вещество дошло до каждого мужчины, женщины и ребенка, хотел создать армию зависимых потребителей, потому что после одного или двух приемов уже нельзя соскочить, ты видел, как это было у Марты, Мишель.

– Так ему нужны были сообщники?

– Он хотел создать картель, – категорично заявила Даниэла.

– Да, так это работает, – сказал Бони со своего места на полу. – Чтобы производить, распространять и перевозить вещество через границу, нужен механизм. Я многое могу сделать сам, но отладить такой сложный механизм требует слишком много времени.

– Заглушить мир? Создать картель? – засомневался я. – На какие шиши? Создать такое…

– Он обратился к криминалу, – тихо сказала Даниэла.

– К заинтересованным бизнесменам, – поправил ее Бони. Он сел поудобнее и теперь смотрел мне прямо в глаза. – И ты, естественно, был нашей первой проблемой.

Она посмотрела на то, что он вложил ей в руку. Он, наверное, шутит. Этого не может быть.

– Он заряжен? – спросила она.

– Конечно, а как ты думала, – ответил Гади.

– Я не могу это сделать, – сказала Даниэла, – ты не можешь просить меня об этом.

– Это не просьба, а приказ, – произнес он безразличным тоном, – и ты сделаешь то, что я говорю. Думаешь, я сам не могу пустить ему пулю в лоб? Это дело принципа. Кроме того, он знает тебя, без проблем позволит тебе войти в дом и ничего не заподозрит.

– Но…

– Хватит спорить! – сорвался он. – Ты знаешь, что будет, если его позовут допрашивать одного из наших курьеров? Знаешь?

Курьеры, вот в чем причина. После всех этих «деловых встреч» в задних комнатах и на огороженных виллах должен был наконец случиться прорыв. Гади заключил соглашение с несколькими представителями криминального мира – он будет бесплатно поставлять им вещество, которое сделает их «неслышимыми» для читателей мыслей, а они помогут ему с распространением. Никто из тех, с кем он говорил, не знал о существовании читателей мыслей и о том, что они работают на серьезных должностях – в полиции, в Интерполе, в службах разведки. Бони убедил их, что проблема серьезная, и предложил решение. Вещество начало стремительно распространяться в криминальной среде, а оттуда попало в руки к террористическим организациям как средство маскировки мыслей ключевых исполнителей. Это был первый этап плана.

– А я тебе объясню, – сказал Гади. – Если полиции случайно попадется кто-то из наших курьеров или агентов и твоего дружка вызовут его допрашивать, все рухнет. Если он услышит мысли, вся система вскроется, а если не услышит, потому что курьер примет перед этим вещество, то все равно в полиции поймут, что тут что-то не так. Одна пуля решит все наши проблемы. Нельзя оставлять хвосты.

– Но если с ним что-то случится, это тоже вызовет подозрения, – попыталась возразить Даниэла. – Если они обнаружат, что его убили, то поймут, что это связано с читателями мыслей.

Гади немного наклонил голову, задумавшись.

– Вместо того чтобы убивать, давай его задампингуем, – продолжила она, стараясь казаться хладнокровной и расчетливой. Как хорошо, что он не слышит ее мысли.

– Задампингуем?

– Да, чужими мыслями. Я отведу его на какую-нибудь вечеринку или в многолюдное место. Он там отрубится, потому что не справится с таким объемом мыслей одновременно, уж тем более без алкоголя или еще чего-нибудь такого.

– И это его убьет?

Она так надеялась, что нет.

– Может быть. Даже если нет, он выйдет из игры. Пролежит без сознания несколько месяцев, а то и лет.

Поверил ли он ей? Она не могла замарать руки кровью вдобавок ко всему тому, что Гади заставлял ее делать. Дампинг – это опасно, да, но если он выживет, если он справится, то, может, потом она сумеет помочь ему исчезнуть, или удастся вывезти его куда-нибудь тайком.

Гади посмотрел на нее.

– Ты все еще его любишь? – спросил он. Это слово прозвучало в его устах как ругательство.

Она все еще любила меня?

– Нет. – Она уверенно посмотрела на него.

Он скривил губы в отвратительнейшей улыбке.

– Ладно, попробуем сделать, как ты говоришь, – сказал он. – Лучше оставлять вопросительные знаки, а не восклицательные. Но я буду внимательно следить за тобой, очень-очень внимательно.