— Что “Ковач”? Это отдел убийств! Мы расследуем случаи насильственной смерти. Майк Фэллон умер именно такой смертью, а мы хотим поскорее забыть об этом, не вдаваться в причины, потому что нам страшно: ведь лет через пять мы сами можем оказаться на таких же фотографиях. Самоубийство нас пугает — нам известно, до чего работа может довести человека, оставив его ни с чем!

— Может быть, ты именно потому предпочитаешь думать, что это убийство, Сэм? — осведомился Уайетт. — Если Майк Фэллон не убивал себя, то, возможно, и ты этого не сделаешь?

— Нет, — покачал головой Ковач. — Я бы мог ничего не заметить, если бы Лиска буквально не ткнула меня носом. Она была права, отнесясь к этому как к любой насильственной смерти, требующей расследования. Здесь творится слишком много неладного, чтобы смотреть на это сквозь пальцы.

Уайетт пожал плечами:

— Я просто хочу проявить должное уважение к единственному оставшемуся в живых члену семьи Майка. По крайней мере, до тех пор, пока медэксперт не сообщит нам что-либо конкретное.

— Прекрасно! Если бы ты имел право голоса, может быть, я бы к тебе прислушался. Но я присутствовал на вечеринке по случаю твоей отставки, Эйс, если только мне это не приснилось. Поэтому твое мнение о моем расследовании значит для меня не больше кучки крысиного дерьма.

Эйс Уайетт побагровел. Леонард поспешил вмешаться:

— Вы переходите границу, Ковач.

— Границу чего? Целования в задницу? — отвернувшись, пробормотал Ковач.

Гейнс, прихлебатель Уайетта, стоял в дальнем углу комнаты, глядя на него с самодовольной ухмылкой школьного ябеды. Ковач с отвращением посмотрел на него и снова повернулся к лейтенанту и Уайетту.

— Если я позволил себе лишнее, прошу прощения, — извинился он без малейшего намека на искренность. — У меня была чертовски тяжелая неделя.

— Нет, — со вздохом промолвил Уайетт. — Ты прав, Сэм. Я не имею права голоса. Это твое расследование. Если ты хочешь проучить Нила Фэллона и навлечь судебный иск на департамент, потому что нуждаешься в визите к психоаналитику, не мое дело вмешиваться. Как бы мне ни хотелось, чтобы этого безобразия не происходило.

— Ну, а мне бы хотелось мира во всем мире и чтобы “Викинги” выиграли суперкубок, прежде чем я умру. Что до безобразия, Эйс, то тебе должно быть известно, что убийство — безобразное явление.

— Если это действительно убийство.

— Вот именно. И если это убийство, я доберусь до того, кто это сделал, кем бы он ни был!

Он снова устремил взгляд в затемненное окно, наблюдая за допросом.

— Вы правша или левша, мистер Фэллон? — спросил Элвуд.

— Левша.

Элвуд поставил на стол набор маленьких контейнеров и ватных тампонов. Фэллон выпрямился на стуле.

— Мы приложим к вашим пальцам тампоны с пятипроцентным раствором азотной кислоты, — объяснила Лиска. — Это не больно.

Ковач посмотрел на фотографии Майка Фэллона.

— Господи! — пробормотал он, подбирая одну за другой и откладывая в сторону. Его пульс бешено колотился.

— В чем дело? — спросил Уайетт. Ковач разглядывал последнюю фотографию. И как он только этого раньше не заметил?

— Пожалуйста, протяните левую руку, мистер Фэллон, — попросил между тем Элвуд, готовя тампон.

Нил Фэллон поднял с колена заметно дрожавшую руку.

Ковач поднес снимок к оконному стеклу, получив как бы комбинированное изображение отца и сына. Мертвый Майк Фэллон с размозженной головой; оружие, убившее его, лежит на полу справа от инвалидного кресла, очевидно выпав из руки, когда старика покидала жизнь.

— Мистер Фэллон?

Вопросительные интонации в голосе Элвуда отвлекли Ковача от фотографии.

— Мистер Фэллон, мне нужно, чтобы вы протянули руку.

— Нет! — Нил Фэллон отодвинул свой стул от стола и поднялся. — Я не обязан и не буду этого делать!

— Это совсем нетрудно, Нил, — сказала Лиска. — Конечно, если вы его не убивали.

Нил шагнул к двери, опрокинув стул.

— Я никого не убивал. Если вы думаете, что это не так, предъявляйте мне обвинения или убирайтесь к дьяволу. Я ухожу.

Элвуд повернулся к окну, а Ковач снова уставился на фотографию.

— Майк Фэллон был левша, — негромко произнес он. — Значит, его убили.

Сэму Ковачу пришлось повторить эту фразу в кабинете лейтенанта, где, помимо самого Леонарда, собрались Лиска, Элвуд и Крис Логан из окружной прокуратуры.

— Если бы Майк Фэллон покончил с собой, то держал бы оружие в левой руке, — сказал он. — Представьте себе: Майк поддерживает левую руку правой, вставляет дуло в рот и нажимает на спуск. Бах! Он мертв. При отдаче револьвер падает на пол или остается в руке, свисающей вниз. Но он никак не может упасть с правой стороны кресла.

— Ты уверен, что Майк Фэллон был левшой? — спросил Логан.

Прокурор выглядел так, словно его перенесло через улицу из здания напротив порывом арктического ветра — темные волосы взъерошились, щеки покраснели. Сросшиеся нахмуренные брови приняли форму буквы “V”.

— Уверен, — ответил Ковач. — Не знаю, почему это не пришло мне в голову на месте происшествия. Очевидно, потому, что самоубийство Майка выглядело вполне закономерным.

— Но его сын должен был знать, что он левша.

— Нил тоже левша, — сказал Ковач. — Он помог старику отправиться на тот свет, шагнул назад и положил оружие на пол левой рукой — справа от Майка.

Логан нахмурился еще сильнее.

— Этого мало. У тебя есть что-нибудь еще? Отпечатки пальцев на револьвере?

— Нет. Там есть отпечатки Майка, но они смазаны. Может быть, кто-то сжимал его руку, держащую оружие.

— “Может быть” не считается. Может быть, отпечатки смазались, потому что у него вспотели пальцы и елозили по рукоятке или когда оружие выскользнуло у него из руки после выстрела.

— Свидетельница видела грузовик Нила Фэллона на месте преступления, — напомнил Элвуд.

— А Фэллон утаил, что был там, — добавил Ковач.

— Но ведь он был там за два или три часа до времени смерти, не так ли?

— Нил не ладил с Майком, — вмешалась Лиска. — Он долго копил в себе гнев и ревность. Майк отказался одолжить ему деньги, в которых он нуждался. Фэллон признает, что поссорился с отцом и даже ударил его.

— Но ведь он не признает, что убил его. Ковач выругался.

— Выходит, мы должны подавать тебе каждого преступника на тарелочке, словно рождественскую индейку, с подписанным признанием в клюве?

— Вы должны представить мне достаточное количество доказательств. Любой адвокат за пять минут не оставит от подобного обвинения камня на камне. У вас имеется мотив и возможность, — правда, не соответствующая медицинскому заключению, — но нет ни вещественных доказательств, ни свидетелей. Что из того, что парень вам солгал? Все лгут копам. У вас недостаточно улик для ареста, а у меня — для передачи дела в суд. Найдите кого-нибудь, кто слышал выстрел, когда Нил Фэллон находился на месте происшествия. Найдите кровь старика на его ботинках. Найдите что-нибудь.