– Не могут так сильно концентрироваться на одной задаче, я в курсе. Не бойся, я не стану обвинять тебя в неполиткорректности.

– Да какая там политкорректность, – от души сминает лицо улыбкой Том, – я просто слово не мог подобрать…

– Выходит, ты уже знал, что я такой мутант? Проверил на Мирабилисе? Пока я спал?

– На Ёжике. Пока ты спал.

Перевариваю огурец и поступившую информацию – и то и другое вызывает интенсивную жажду.

– А… – быстро спрашивает он, предусмотрительно вскочив и ретировавшись за порцией воды для меня, – что там в Мираже творилось – как именно ты смог это сделать?

– Думал о тебе, – машинально беру протянутый неправильной формы стакан. – А теперь избавь меня от своего присутствия. Сейчас же.

На его лице отражается искреннее изумление, тут же снизу вверх сменяющееся волной снисходительного благодушия. Испаряется из поля зрения, явно успев уменьшить температуру в помещении градуса на четыре – специально для моего земного тела. Какая предупредительность, посмотрите-ка…

Ухитряюсь заставить кресло обратиться в гамак и некоторое время технично избавляюсь от ярости, ища оправдания раскрывшемуся обману и цепочке всех остальных поступков Тома. Получается не очень, и я собираюсь всё-таки высказать ему пару ласковых, составляя соответствующую тираду, но, похоже, так увлекаюсь глубоким успокаивающим дыханием, что никакие мутации уже становятся не властны над накатившим немедленно-даже-не-думай-шевелиться сном.

Часы… показывают какое-то время. Нет смысла: не помню, какое время было в предыдущем эпизоде моего бодрствования.

Поворачиваюсь на шорох – Том возится перед светящейся на стене картой подконтрольной зоны, и его расслабленный силуэт тянет смутное воспоминание.

– Том… – вместо заготовленной гневной отповеди проговариваюсь я, выползая из гамака. – А вдруг ты какая-нибудь реинкарнация, ну… или параллельная инкарнация моего отца?

Он замирает на месте и, вместо того чтобы высмеять очередную глупую гипотезу, будто оседает всем телом, уронив руки и медленно исчерпав меня взглядом. Спрашивает только:

– Я чем-то на него похож?

– Нет… вообще ничем. Если не считать потребности одаривать меня часами…

Не успеваю сообразить, что происходит, когда Том решительно приближается и, не выдав никакого видимого стеснения, заключает меня в объятия. Это больше похоже на сеанс мануальной терапии: напряжённо оцениваю, контролирует ли он силу воздействия, оказываемого на земной позвоночник.

– Нет… – издаёт приглушённый смешок, – я никакая не… инкарнация… но… И как ты только додумался до такого!

– Извини, – еле выруливая из пелены рассеявшихся эмоций, похожих на скомканное полотно дыма, занявшего место бушевавшего совсем недавно огня. – Я вовсе не имел в виду, что ты слишком старый…

Расхохотавшись, разжимает руки и позволяет мне вырваться на свободу.

«И ещё, Том, я не имел в виду…»

Покачав головой, подчёркнуто отвечает вслух:

– Если перегрузить канал эмоциями, связь может стать очень навязчивой, поэтому я её оборвал.

– Навязчивой?

– Будет трудно её закрыть.

– Ну и… ну и что?

– И что? Ты же пустынник… ёжиковый! – последнее слово он проговаривает с еле заметным акцентом – должно быть, неологизмы собственного производства вызывают какие-то трудности с артикуляцией.

Не сразу замечаю: скалюсь как придурок я вовсе не про себя.

– Ладно. Оборвал так оборвал…

Как же есть хочется, причём я бы и от пирожного не отказался. Странно, что сенсор на планшете ещё не зашкалило от падения уровня глюкозы в крови. Ну а почему нет? Не отправляю реальные биоданные в штаб – это же не значит, что я их не контролирую.

– Вот, – перед носом материализуется горизонтальная поверхность с гордо высящимся на ней блюдом с мирабилианским кексом.

– М? – слегка закипаю, начиная что-то подозревать.

– Я оборвал… со своей стороны. А ты – снова не контролируешь поток.

– Твою же…

– Ш-ш-ш… Прости, я… как это… манипулятор. Относись ко мне так.

– Ага… ты за лопуха меня держишь и только что в этом расписался, да?

Неопределённо молчит.

– Моим рассказал уже?

– В общих чертах. Они в восторге. Во всяком случае она.

Очень похоже, что я чёртов победитель. Чёртов – это мягко сказано. Какой именно – уточню у Тихорецкого.

«Boy, you're gonna carry that weight! Carry that weight!» – напяливая форменные брюки, которые современные технологии с каждым десятилетием делают всё более неудобными, надрываюсь я в святой уверенности, что выступления не слышит ни одна живая душа. И даже посмеиваюсь про себя, поворачиваясь лицом к гостиной, чтобы в этом окончательно убедиться.

Художественно вписавшийся в дверной проём Алекс почти успевает стереть с лица кислейшую мину:

– Ископаемый рок, значит?

– Классика! Плохо выходит, да?

– Сам слышишь. Плохо… но не ужасно.

– Спасибо! – благодарю искренне. – Чего тебя принесло?

– Освободилось время, – непринуждённо вышагивает мимо меня. – Надо закончить…

– Закончить…

– Прогрессивная система подачи воды, реагирует на состояние организма и корректирует минеральный состав и… ещё некоторые параметры, – доносится уже из ванной.

– Та-а-ак… Разве для монтажа этой херни – о которой я, кстати, совсем не просил! – не достаточно было снять потолочную панель? Что случилось со стенами, Алекс? Я-то думал, как-то нетвёрдо запомнил их внешний вид или они изменились от времени… – переступив порог санузла, наконец по-настоящему вглядываюсь в отделку стен: определённо она была не совсем такой до моего отлёта на Ёжик!

– Система… подвела, – пожимает плечами, одним движением раскурочив половину потолка у себя над головой.

– Та-а-ак, ясно, ты просто испытывал эту новомодную поебень у меня в квартире, да так, что напрочь затопило сенсоры, иначе зачем было разбирать стены… Почему не у себя дома, а?!

– Я там живу потому что, – прямо-таки обижается Алекс.

И пока во мне нарастает гнев для достойного ответа, добавляет:

– А тебя я сюда не приглашал.

От такого поворота разговора глаза уже успевают проползти половину пути на лоб – но фраза оказывается адресована Тому, присутствие которого вне зоны видимости начинает ощущать мой разум. Надо же, интересные эффекты…

Обернувшись, убеждаюсь, что мирабилианец на самом деле здесь.