Эхо разборок с цыганами на кладбище и на территории усадьбы Забарского докатилось до журналистов и вызвало большой шум в электронных и печатных средствах массовой информации. После убийства Кана серия устранений наркодельцов прекратилась, что заставило журналистов очень сильно напрячь мозги; некоторые особо проницательные просекли, что конец террора связан со смертью руководителя антинаркотической организации «Тхе Хук» профессора Савинского. В «особо бойкой» прессе появилось несколько материалов, в которых Кан назывался организатором отстрела наркоторговцев, что и послужило причиной его убийства, а также последующих взрывов на его могиле. Правда, раздуть историю не удалось — прессе намекнули, что она явно не права… Конечно же, из уважения к отставному и очень заслуженному генералу ФСБ Савинскому… Да-да, г-н редактор, это его сын… Сами понимаете… Какое отношение он имеет к наркотикам? Его первая жена от них умерла. Так что… Совершенно верно, абсолютно законная деятельность, помощь пострадавшим от наркотиков, например в поисках спонсоров для лечения… Да, многим помогли… Правильно, именно в таком ключе и освещайте… А мы в порядке взаимной услуги поможем вам с эксклюзивной информацией…

Такого рода разговоры заставили редакторов самых читаемых изданий во избежание неприятностей заткнуть рот своим писакам. Бульварные же листки никогда погоды в общественном мнении страны не делали. Их просто читали, а потом использовали для подтирки при отсутствии пипифакса.

Теперь же, после побоища на кладбище, где был похоронен Кан Савинский, и убийства цыганского барона, который, по некоторым данным, был еще и наркобароном, интерес к делу об отстреле наркоторговцев вновь подскочил. Журналисты, которые по известным только им каналам (МВД в прессу не давало ничего) узнали о новом «акте возмездия», принялись «рыть землю». Но… ничего нового не нарыли.

Следователи же, которым поручили разбирательство по делу, получили недвусмысленное указание тщательно отработать версию о «разборке между конкурирующими криминальными структурами». Чем они, скрывая понимающую ухмылку, и занялись, в конце концов выдвинув свою версию о том, что убийство и взрывы на могиле Савинского устроила как раз группировка Забарского, решившая отомстить Кану за активную деятельность по «пропаганде здорового образа жизни без наркотиков». Именно так и выразился один из следователей на брифинге, который все-таки пришлось дать. Журналисты уже не знали, что и думать. Мысль о том, что наркодельцов «положили» сотрудники частного сыскного агентства, в голову не пришла никому. Двое же генералов и один полковник, которые об этом знали, усмехались в усы и помалкивали.

На следующий день после похорон Бодренкова Сергею Дорогину позвонил отец Кана и предложил встретиться. Дорогин пригласил его домой, позвонил Тамаре и попросил приготовить на вечер «что-нибудь этакое», как он выразился. «Этаким» оказалось мясо по-бургундски, которое Тамара готовила просто мастерски. И вечером они всей семьей (кроме Веры, которая, как обычно, гуляла с племянником Леонтьева Изяславом) отдали ему должное.

— Жаль, Верочки нету, — сказал Дорогин, прожевав последний кусок. — Она ж это любит…

— Она уже поела, — сообщила Тамара. — Ну, пусть уж погуляют, последние дни лета все-таки. В школу скоро…

— Можно подумать, они там расстанутся, — хмыкнул Сергей. Изяслав и Вера, после того как их забрали из интерната, ходили в одну школу, в один класс и сидели за одной партой, что служило темой добродушных подколок и Дорогиных и Леонтьевых. — Кстати, Самуил Моисеевич, вы же знаете, наверное, что Кан существенно помог нам в поисках похищенных девочек?

— Да, он мне рассказывал…

— Ну, прошу в кабинет, поговорим.

Савинский сердечно поблагодарил хозяйку за доставленное ему кулинарное наслаждение и вместе с Дорогиным удалился в кабинет.

Сергей указал Савинскому на диван, опустился в кресло и предложил старому генералу сигарету. Тот поблагодарил и щелкнул зажигалкой. Несколько минут в комнате царило молчание. Дым вытягивало в открытое окно — конец августа выдался погожий. Наконец Савинский сказал:

— Я к тебе, Сергей Андреевич, не просто так в гости напросился. Ты, помнится, позавчера в квартире покойного Ивана Ивановича что-то такое говорил о том, что… отомстил за Кана?

— Говорил, — утвердительно кивнул Дорогин.

Генерал молча ждал продолжения.

Сергей поднялся, достал из шкафа бутылку коньяка и фужеры, разлил коньяк и предложил генералу. Тот принялся согревать бокал в руках, как это делают подлинные знатоки французского напитка.

— Мы узнали, кто убил Кана и устроил взрывы на могиле…

— Уж не этот ли цыганский барон, про которого все газеты писали?

— Он.

— Значит, это ты их всех…

Дорогин кивнул.

Самуил Моисеевич помолчал, потом пригубил коньяк и спросил:

— Подробности можно узнать?

— Конечно… — И Дорогин рассказал генералу все как было — с того момента, когда к нему поступили данные о том, что к взрыву причастны люди Забарского, и до планируемого ими похищения вдовы Кана, которую сыграла Оля.

— Вот оно, значит, как… — тихо сказал Савинский. — И все равно же их, сволочей, меньше не становится…

— Очень большие деньги, большой соблазн… Но то, что делал Кан, я полностью поддерживал.

— Он мне про это ничего не рассказывал. Я делал вид, что мне ничего неизвестно. А первым, кто мне намекнул, что Кан этим занимается, был Ваня Бодренков. Царствие ему небесное…

Дорогин разлил коньяк, и они стоя помянули покойного Ивана Ивановича, который был другом одному и учителем другому.

— Кто еще знает? — спросил генерал.

— Кроме тех, кто с ним работал, еще два генерала в органах. Ни те, ни другие ни слова про Кана не скажут.

— Да что уж теперь… Он ведь не бомжей по подвалам отстреливал… Но пусть будет так. Мать вовсе ничего не знала. Пусть уж нам дадут помереть спокойно. Не много осталось… Спасибо тебе, Сережа.

Дорогин молча кивнул и разлил остатки коньяка.

— Давайте я кого-нибудь из наших вызову, довезут вас…

— Не надо, на такси доеду, — махнул рукой Савинский и, попрощавшись с Тамарой и только что вернувшейся Верой, вышел из квартиры.

В тот же день, когда обиженный Полковник высказывал не вполне обоснованные претензии Руслану Альфонсовичу, в кабинете Хвостова раздался телефонный звонок. Он поднял трубку, поздоровался и долго слушал не перебивая то, что ему говорили. Поблагодарив, он положил трубку, хмыкнул и покачал головой.

Матвею Ивановичу сообщили, что на месте генерала, насчет которого звонили прямо из Администрации Президента страны, должен был быть похоронен отец какого-то Полковника. Впрочем, как ему сказали, этот Полковник и ефрейтором-то никогда не был по причине прохождения воинской службы на тюремных нарах. Зато господин Купцов, по данным все того же осведомителя, работавшего на Ваганьковском кладбище, рвал и метал. Причем рвал и метал он именно в адрес Хвостова, который без его ведома подписал разрешение.