представиться! — отчеканил он и нашел взглядом Энкеля. — Мне сказали, что вы здесь сейчас за главного.

Лекарь аккуратно сложил инструменты и кивнул.

— Чем могу быть полезен?

— Я представляю министерство финансов в этом районе. Мои коллеги на днях производили проверку по жалобе и нашли множество нарушений в документах.

— А что сейчас с нейтом Родеусом?

Было не слишком любезно вмешиваться, когда не просят, но я не сдержала зудящего любопытства.

Фэйн окинул меня колючим взором и доложил:

— Он обвиняется в хищении средств короны. Родеуса поймали на выезде из города, когда он пытался скрыться.

Нейт Энкель горестно вздохнул и покачал головой, а человек в форме продолжал:

— Его дом, приобретенный во время заведования лечебницей, будет конфискован и продан на торгах, а ему самому грозит заключение и штраф. Сейчас я обязан провести осмотр здания и составить перечень имущества. У вас есть особые пожелания? Что необходимо для работы в первую очередь? — обратился он к лекарю.

Нейт Энкель повертел головой в растерянности, потом попросил:

— Аннис, будь добра, подай нейту Фэйну список.

Кивнув, я жестом фокусника извлекла из ящика лист бумаги и протянула служащему. Мы с лекарем дополнили перечень, а после нейт Энкель переписал все начисто. Почерк у него оказался каллиграфическим. И если в обычной жизни руки старика подрагивали, то с пером или скальпелем в руках он обращался ловко, как скрипач со смычком.

Фэйн бегло пробежал глазами по строкам и, кивнув, убрал наш документ в нагрудный карман.

— Я обговорю ваши пожелания с начальством.

— Прошу прощения, нейт Фэйн, а кто будет назначать нового руководителя лечебницы? — задала я насущный вопрос.

Мужчина посмотрел сначала на меня, потом на нейта Энкеля и сказал:

— Этим уже занимается глава лекарской гильдии. Но вы можете отправить ему письмо и представить себя, как претендента на это место.

Хирург кивнул, хоть и без энтузиазма. Было бы самым лучшим вариантом утвердить нейта Энкеля на посту, он точно воровать не станет. А я обещала ему помочь разобраться с делами.

Когда Фэйн ушел, я вздохнула с облегчением. Он показался тяжелым человеком, в присутствии таких людей волей-неволей начинаешь подозревать себя в чем-то дурном.

* * *

Работа в лечебнице затянула, я выпала из жизни на несколько дней, и теперь приходила сюда не по старому расписанию, а в любое время, не занятое лекциями и практикой. Я грызла гранит науки с упорством, с нейтом Шеррианом виделась еще один раз, он снова порывался оставить меня после занятий и исследовать память, но снова его кто-то отвлек.

Уголек намекал на свойства кольца-артефакта, говорил, что с его помощью я могу увеличить свои силы вплоть до того, чтобы соткать для себя подложные воспоминания и обмануть декана факультета. Но я пока слабо представляла, как это сделать. Волшебное украшение внушало мне страха больше, чем радости. К тому же, вынужденная ложь тяготила.

Нейт Шерриан очень хорошо ко мне отнесся и помогал не раз, но даже ему я не смогла бы рассказать всю правду о себе.

Истен. Его звали Истен. Мне нравилось звучание этого имени. С чего вообще нейра Мирилис решила, что надо его со мной свести? Но на все вопросы старушка только загадочно улыбалась.

А вскоре пришла новость, которая обрадовала всех работников — глава местной гильдии утвердил нейта Энкеля на пост руководителя лечебницы. Оказывается, он был персоной известной, и глава помнил о его достижениях.

Теперь ему предстояло вникать во все внутренние дела, но хирург смирился с этой мыслью и как будто помолодел. В серых глазах то и дело вспыхивал энтузиазм. А благодаря моей помощи с больными он мог не волноваться и позволить себе даже небольшой отдых. Энкель был в восторге от моей способности снимать боль, и теперь его кабинет больше не оглашали крики и стоны. Да и успевать стали больше. Так же он доверил мне принимать срочных пациентов.

Молодая мама, что обращалась с малышкой, советовала меня своей подруге. Постепенно жители этого небогатого района начали обо мне узнавать, кто-то даже здоровался на улице. Понятия не имела, что это за люди, но было приятно.

Вечером, уже выходя из ворот госпиталя, я заметила слоняющегося туда-сюда Резвого. Бон делал вид, что меня не замечает, лениво пинал камни на дороге и смотрел, как те катятся, подпрыгивая.

И тогда я сама решительно направилась к мальчишке.

— Привет! А я все думала, когда же ты придешь? Где твоя банда?

— Тебе какое дело? — огрызнулся он и пнул очередной камешек.

Я улыбнулась хмурому мальчишке, но тот продолжал глядеть с плохо скрываемой обидой.

— Они сказали, что главарь из меня, как из кошачьей задницы морковка. А все из-за тебя! Развела нас, как дурачков.

— А вот и неправда. Давай сюда руку, — я протянула ладонь.

— Зачем? — глянул Бон исподлобья.

— Пошли к тебе домой, с родителями познакомишь.

Резвый вдруг струсил и попятился.

— Не надо к родителям! Если мать узнает, что я школу прогуливаю, даст ремня.

— Я обещала исполнить желание. Давай посмотрим, что можно сделать. Только говорю сразу, мешок конфет я наколдовать не смогу.

— Конфеты для маленьких. А как ты узнаешь, чего я больше всего хочу?

В голосе еще звучали сомнение и недоверие, но, несмотря на это, в глазах вспыхнула надежда.

— Я, вообще-то, маг. А еще целительница. Ты говорил, что твой отец перестал ходить. Я осмотрю его и подумаю, как вылечить.

Мне, и правда, было искренне жаль парнишку. Вырастет ведь и начнет воровать или другие гадости делать. И если есть шанс сделать хоть что-то для того, чтобы он не пошел по кривой дорожке, надо им воспользоваться.

Бон взволнованно пыхтел, а потом кивнул.

— Хорошо, тетя Аннис. Пошли. Только руку не дам, я не маленький.

— Вы далеко живете?

— Да нет, тут рядом. Только предупреждаю, мамаша часто бывает злой и гостей не любит.

Это меня не пугало. Спустя минут пять прогулки по не самой чистой и благополучной улице, мы стояли на пороге двухэтажного старого дома. В таких селились по несколько семей, многие так вообще ютились в одной комнатушке.

Бон толкнул дверь и прокричал:

— Мам, пап, у нас гости!

— Кого ты опять притащил? — послышался сварливый голос, и я увидела усталую рано постаревшую женщину в переднике, с волосами, заплетенными в неряшливую косу. — Гони своих дружков прочь, не надо мне никаких… —