Автомобиль приближался к участку, и Эрик попытался собраться. Он понимал, что, скорее всего, Макса еще не нашли – в противном случае полиция или Мэри сообщили бы ему об этом. Что самое ужасное – независимо от того, убил ли Рене Макс или кто-либо еще, для Макса это станет жуткой трагедией: если это сделал Макс – он захочет умереть, если это сделал кто-то еще – он все равно захочет умереть.

Теперь Эрик еще больше волновался, что Макс может покончить с собой: у мальчика не осталось никого, он потерял и любимую бабушку, и девушку, на которой был зациклен, о которой так беспокоился, которую боялся убить и которую, возможно, на самом деле убил…

Если, конечно, это был он.

Эрик все-таки очень сомневался, что Макс пошел бы на убийство.

Что бы там ни говорили законы – он прежде всего был психиатром и врачом. И поэтому он не мог, не имел права причинить вред своему пациенту. Он же давал клятву.

Он начал просчитывать свои следующие шаги – что можно сделать, чтобы спасти Макса. Конечно, его долг – помочь полиции найти его, и он расскажет им все, что нужно для того, чтобы его найти, но не больше, потому что отношения его, Эрика, с Максом никого не касаются. И Эрик решил, что нарушит эту конфиденциальность только в том случае, если это будет нужно для спасения жизни Макса.

«Таурус» повернул направо на Айвен-роуд и проехал мимо поля для софтбола, расположенного рядом с административным зданием, где находилась городская администрация и полицейский участок. Обычно Айвен-роуд представляла собой довольно тихую улочку, вдоль которой рядами выстроились каменные дома, но сегодня она выглядела совсем по-другому: множество машин и белых фургонов с цветными логотипами NBC, ABC, CBS FOX запрудили улицу, ощетинившись антеннами и микрофонами.

Вдруг зазвонил телефон Эрика, он взглянул на экран – это была Лори. И он ответил:

– Привет.

– Эрик, что там такое происходит? – Голос Лори звучал тревожно. – Я слышала, пришли копы и увезли тебя по поводу какого-то расследования. Что еще за хрень?!

– Со мной все в порядке, не беспокойся. – Эрик не хотел говорить сейчас с Лори о Максе – боялся сказать лишнее при полиции.

– Но что происходит? Они тебе что-нибудь объяснили? Ты где вообще?

Лори задавала вопросы отрывисто, словно осматривала поступившего в приемное отделение больного: пульс, дыхание, здесь, здесь, здесь…

– Я должен идти. Мы как раз подъехали к участку.

– Ты поехал в участок без адвоката?! Тебе не нужен адвокат?

Эрик вспомнил, что брат Лори был адвокатом по уголовным делам в Филадельфии.

– Конечно, нет, речь ведь идет не обо мне. Мне пора, мы на месте. Я обязательно свяжусь с тобой попозже.

– Эрик, но…

– Все, поговорим потом. – Эрик отключился. Они как раз въехали на площадь перед зданием администрации – новым, очень современным, из красного кирпича и стекла. Перед зданием был разбит красивый цветник, а чуть дальше была двухуровневая парковка.

Здесь тоже было полно прессы, и как только машина свернула на подъездную дорожку, к ним отовсюду бросились возбужденные репортеры с микрофонами наперевес и с видеокамерами на плечах.

Детектив Роадес застонал:

– Доктор Пэрриш, видите – у нас тут компания. Вы не обязаны с ними разговаривать – более того, я вам настоятельно рекомендую этого не делать.

– Да, конечно, само собой, – ответил Эрик.

Машина подъехала к участку.

Эрик вдруг обнаружил, что на груди у него по-прежнему болтается бейджик, поспешно снял его и сунул в карман – он совсем не хотел, чтобы репортеры знали его имя и место работы.

– Сохраняйте спокойствие. Мы проведем вас внутрь спокойно и быстро. Единственный способ сделать это – следовать установленному порядку. – Детектив Роадес повернулся к Эрику лицом, но его было не слишком хорошо видно через сетчатую перегородку. – Сейчас мы подойдем к задней двери машины и откроем ее. Выходите, следуйте за нами и идите прямо к входной двери. Они начнут выкрикивать всякие вопросы – мой совет: не давать никаких комментариев.

– Понятно. – Эрик сунул в карман телефон.

– Сидите, пока мы не откроем дверь, – детектив Роадес заглушил двигатель, затем оба следователя вышли из машины и быстро подошли к задней двери. Детектив Роадес открыл дверь, протянул мясистую руку Эрику и буквально выдернул его из машины.

Толпа журналистов оживилась и зашумела, все что-то кричали.

– Сэр, кто вы?

– Вы член семьи?

– Вы имеете какое-то отношение к убийству Бевильакуа?

Репортеры выставили вперед микрофоны на длинных палках, камеры и сотовые телефоны.

– Вы как-то связаны с жертвой?

– У вас есть какая-нибудь информация?

– Вы были знакомы с Рене Бевильакуа?

Детективы ринулись к входной двери, Эрик опустил голову и поспешил за ними. Дверь из дымчатого стекла распахнулась, и они вошли в квадратный холл с серым ковром. Только тут детектив Роадес отпустил руку Эрика.

– Отличная работа, доктор Пэрриш. Продолжайте в том же духе.

– Спасибо. Можете называть меня просто Эрик.

– Окей, Эрик. Тогда я Джерри. А мой напарник – Джо.

– Здорово.

Эрик прошел вслед за детективами через другую дверь. Справа находилась стеклянная перегородка, которая делила пространство на две части, отделяя офисную часть от помещения с кофейным автоматом и автоматом по продаже средств личной гигиены и лекарств.

Они свернули в узкий чистый коридорчик с диванчиками рыжего цвета, приглушенным светом и обитыми панелями стенами, на полу здесь лежал оранжевый ковер. Коридорчик заворачивал вправо.

– Это точно полицейский участок? – засомневался Эрик.

– Да, мы везунчики. У нас, конечно, не было бы столько места, если бы мы не делили помещение с городской администрацией.

– Здесь красиво. – Эрик подумал, что это ничего общего не имеет с той отвратительной картинкой, которую обычно показывали по телевизору.

– Спасибо. Теперь сюда. – Детектив Роадес поднялся по лестнице и пошел к дверям, которые привели их в большой просторный офис со стеклянной стеной. Вдоль противоположной стены стояли столы, принтер, копир и несколько шкафов с папками. В середине комнаты располагалось несколько столов, на каждом лежало по стопке папок, а также стояли рамочки с фотографиями детей, сувениры и кружки с символикой спортивных команд.

Эрик подумал было, что все это выглядит как обычный офис любой компании средней руки, но тут же ему пришлось изменить мнение: взгляд его наткнулся на большой плакат с заголовком «Раскрытые преступления», на котором размещались фотографии: около тридцати восьми или даже сорока фотографий мужчин и женщин различного возраста, роста и цвета кожи. Выражения лиц у них были самые разные: растерянные, равнодушные, пьяные, развязные, напряженные и перепуганные, а напротив каждого имени красовалось название совершенного преступления: грабеж, кража со взломом, физическое насилие, тяжкие телесные повреждения, террористические угрозы, взлом, насилие с применением оружия… Любой из этих людей на фото мог быть пациентом, которого Эрик видел у себя в больнице, – его вполне могли привозить копы на обследование. Среди преступников было так много душевнобольных людей и так много душевнобольных людей рано или поздно становились преступниками, что порой невозможно было отделить одно от другого и понять, что первично.