– Да, – согласился Воронцов.

– Но это очень старая карта... – выделяя последние слова, отметил Максим.

«И что же вы такой умный и наблюдательный, Максим Сергеевич...» От напряжения и волнения я стала кусать губы.

– Подумаешь, ты сам говорил, что парень сидел в тюрьме, потом нигде не работал. Нашел он где-то эту карту, изучил, крест поставил, вот и все, да ему денег на новую было жалко, – отмахнулся Воронцов.

«Где же она, где же она... вот! Вот она, дырочка, маленькая, но все же я вижу их». Максим стоял, прислонившись к бревнам, Воронцов расположился напротив, около пузатой бочки с водой.

– Все это прекрасно, вот только есть один нюанс.

– Какой?

– Крест на карте поставлен очень давно, много лет тому назад, – объявил Максим.

На мгновение воцарилась тишина.

– Откуда ты это знаешь?

– Чернила мутные, просвечивают сквозь бумагу, поверь моему опыту, этому крестику очень много лет.

– Тогда я ничего не понимаю, – рассеянно сказал Виктор, – ведь я не так давно купил участок, дом вон еще не достроил...

– Подумай, – усмехнулся Максим.

– Да что тут думать, тут просто нечего было помечать крестом! Тут был только лес и...

Взгляд Воронцова остановился на охотничьем домике.

– ...и этот шалаш... – закончил он, хмурясь.

Сердце мое упало.

– Вот именно, – развел руками Максим, – мы с тобой смотрим на ситуацию со своей колокольни, а все не так просто.

– Значит, Служаков приехал сюда не за колье... у него был другой интерес – охотничий домик...

– Похоже на то.

– Я хочу посмотреть на эту карту, – нетерпеливо сказал Воронцов.

– Хорошо. И хочу обратить твое внимание еще на одну деталь.

– Какую?

– А кто у нас больше всех интересуется этим домиком?

Воронцов посмотрел на Максима. Несколько секунд он молчал, потом тихо сказал:

– Аня.

– Ты хочешь сказать, что здесь есть какая-то связь? – спросил Воронцов.

– Ты сам только что это определил.

Мой ноготь бороздил гладкую доску – вверх-вниз, вверх-вниз.

– Я всегда понимал, что ее приезд сюда не случайность, но объяснял это чем угодно, только не... Я не думал, что у нее может быть какая-то... криминальная цель, я даже не знаю, как это правильно назвать.

– Ты думал, что она приехала сюда, потому что соскучилась по тебе? – спросил Максим.

Соскучилась, соскучилась! Я была готова выстукивать эти слова лбом по забору, но, увы, приходилось сдерживать свои порывы.

– В основном да. – Воронцов помолчал немного. – Я не хочу думать о ней плохо и делать этого не буду, она слишком дорога мне. И тебя прошу быть осторожнее в своих выводах, не надо обвинять ее ни в чем, у тебя нет доказательств.

– Пока нет.

– Да и какие тут могут быть доказательства! Она не воровала и не убивала, я поручусь за это своей головой, – серьезно сказал Воронцов, – а почему она здесь, это ее личное дело.

Он заступался за меня! О-о-о-о! Мое сердце разрывалось от любви.

Только что я скажу ему потом? «...Знаете, я тут, пока вы спите или находитесь в отъезде, бегаю по участку и ищу сокровища. Вы только не думайте, они никакого отношения к вашей семье не имеют, это бриллианты одного уголовника. Нет-нет, он не маньяк-убийца, во всяком случае, я очень на это надеюсь... Он просто вор, и за прошлые грешки он уже отсидел, так что, по большому счету, это уже не имеет значения. И вот мы с ним время от времени обыскиваем вашу территорию, так что не волнуйтесь, все в порядке...»

Как-то это все гаденько выглядело...

Я посмотрела на Воронцова. Как же я хотела быть с ним, так, чтобы всегда рядом, чтобы вместе засыпать и вместе просыпаться.

– Тебе не интересно, что в действительности заставило ее приехать сюда? – спросил Максим, засовывая руки в карманы.

Только сейчас я почувствовала, что замерзла, и мои пальцы стали ледяными.

– Интересно, очень интересно, и позже она мне об этом расскажет сама.

– Не расскажет, – мотнул головой Максим.

– Это все твои доводы. В любом случае, ее ни в чем невозможно обвинить, или ты хочешь сказать, что она была знакома со Служаковым и причастна к убийству?

– Не скажу, потому что не знаю. Но пока налицо один факт – и она, и он интересовались одним и тем же, – Максим показал в сторону охотничьего домика.

– Но что там может быть? – раздраженно спросил Воронцов.

– То, за что убивают.

Максим отошел от бревен, теперь мне стало плохо его видно.

– Значит, она в опасности, – резко сказал Воронцов, – вот об этом я и буду думать.

– Она будет в опасности до тех пор, пока не расскажет нам всего, что знает. Поговори с ней, может, тебе удастся как-то ее убедить быть более откровенной?

– Не обещаю, что расскажу тебе все.

– Я и не прошу об этом.

– Все же не понимаю, что может быть интересного в этом доме... – задумчиво сказал Воронцов.

– Кому он принадлежал раньше?

– Мужу моей сестры. Время от времени он приезжал сюда с друзьями. Они охотились, наверное, рыбачили, я подробностей не знаю. После того как он умер, я решил снести этот шалаш, просто руки еще не дошли, да и Галина против – считает его памятью о Валентине.

– А она сама этим домиком интересовалась когда-нибудь? – спросил Максим.

– Нет, даже не подходила к нему.

– А ее сердечный друг?

– Нет.

– Давай осмотрим эту хижину повнимательнее, и расскажи мне поподробнее про мужа Галины.

Как только я увидела их удаляющиеся спины, так сразу же бросилась бежать... в лес. Нет, не подумайте, что я решила взять пример с Осикова и спасаться бегством каждый раз, когда рядом замаячит опасность, вовсе нет, просто я должна была срочно увидеть девчонок.

Забор у Воронцова частично состоял из металлической сетки, пробираться к реке по дороге я не могла – слишком большой риск, что меня заметят, так что пришлось прокладывать путь лесом. Бежала я очень быстро (хорошо, что ноги еще помнили, как это делается). Пожалуй, я побила все мировые рекорды по бегу на короткие дистанции.

– Только бы девчонки не отправились на прогулку в деревню, – задыхаясь, буркнула я, перепрыгивая через повалившееся трухлявое дерево.

Мне повезло.

– Солька! Солька! – крикнула я, заметив подругу у реки. Она, прислонившись к дереву, о чем-то болтала со Славкой.