глазами лишь снова и снова появлялись образы из прошлого: деревянный ящик, зарытая в землю голова, проломленный череп.

Кишечник еще живет после смерти. Бактерии размножаются. А вот то, что осталось жить у озера… То, что зародилось в надломленных семьях утопающего Илмарша… Побывав там, Купер не могла остаться прежней. Внутри нее тоже что-то надломилось.

Рассказывая о «деле шестнадцати лошадей» психотерапевту, Купер очень тщательно подбирала слова, как будто заранее их выучила. С каждым новым сеансом она все чаще говорила «предположительно» и использовала местоимение «мы».

Иногда она начинала задыхаться, словно опять тонула.

– Что вы почувствовали, когда нашли его тело? – спросила врач.

– Я же говорила про Грейс.

– Знаю, я…

– Ребекка вела ее страницу в соцсети, – продолжила Купер. – Делала вид, будто Грейс уехала за границу. Возможно, так она справлялась со своим горем и чувством вины, не знаю. Судя по обнаруженной переписке, Ребекка делала это не просто для отвода глаз. Она заводила дружбу с незнакомыми людьми, общалась с ними от лица женщины, которая дала ей жизнь и постоянно мучила.

– Купер, я задала вам вопрос. – Психотерапевт внимательно на нее посмотрела. – Что вы почувствовали, когда…

•

Купер опять задержала дыхание. Что она почувствовала? Что ее перебивают, пока она пытается все объяснить. Почувствовала себя пустой оболочкой.

– Через какое-то время они расстались. Такие люди не могли быть счастливы вместе. Ребекка вернулась к прежней жизни: взяла урок верховой езды, встретила старых друзей, подумывала даже снова пойти в школу. Она хотела измениться и…

– Почему вы мне не отвечаете?

– Я стараюсь…

– Сосредоточьтесь на своих чувствах, – настаивала врач вполне доброжелательно. – На том, что с вами происходит, пока вы все это рассказываете. Заметили, как вы задерживаете дыхание и поджимаете ноги? Знаете, о чем мне это напоминает?

– О чем же?

– О том, как, по вашим словам, выглядели собаки в ящиках в последние часы своей жизни.

Купер промолчала.

– Думаю, вы сильно переживаете из-за случившегося, но хотите скрыть свои эмоции. Поймите, Купер, нет ничего плохого в том, чтобы делиться чувствами. Здесь никто вас не осудит.

Выражение лица Купер становилось все более угрюмым. Изнутри ее переполняли гнев и печаль, но не только.

Не обращая внимания на слова врача, она продолжила свой рассказ:

– Саймон обнаружил в себе что-то странное. Он помог Ребекке совершить убийство, а после остался совсем один. Остался наедине с человеком, которого он ненавидел и который, как казалось Саймону, убил его мать. Алек плохо спал, брал все утренние вызовы. В результате эти двое и стали мишенью Саймона, и его не волновало, кто еще может пострадать или погибнуть на пути к его цели. Отец и возлюбленная. Саймон придумал, как решить проблему.

– Какую проблему?

– Проблему других людей.

Психотерапевт записала что-то в блокноте.

Красное солнце катилось к горизонту.

Купер взяла в руки бутылку с водой, посмотрела на нее.

– Он взломал страницу Грейс. Забрал у девочки все, что оставалось от ее мамы. И все это Саймон делал из-за людей, которые его бросили. Из-за тех, кого он любил.

Сеанс подошел к концу, врач больше ничего не сказала. Она выглядела обеспокоенной, но больше они не увидятся – это была их последняя встреча.

– Шестнадцать лошадей, – добавила Купер. Ее голос казался каким-то отдаленным. – По одной на каждый год жизни Ребекки. Уложены кругами… будто свечки на торте.

3

Над Лондоном светило красное солнце.

– Вы счастливы, Купер?

Она покачала головой.

– А были счастливы раньше? До лошадей, до встречи с Алеком?

После паузы Купер снова качнула головой.

– На первом сеансе вы говорили, что помогаете людям. Что предотвращаете зло, спасаете животных, что гордитесь собой.

– Все верно. Так и есть.

Купер отвернулась.

– Если бы ко мне сейчас обратилось ваше внутреннее «я», что бы оно сказало? Как вы к нему относитесь? Как живете, как строите отношения? Что бы сказала внутренняя Купер?

– Не грусти? – Она пожала плечами.

– Что бы она сказала, Купер?

– Она бы…

•

Она бы сказала, что я ее убиваю.

4

На дорогу домой ушло полтора часа – сначала на метро, потом автобус. Приходилось то стоять, то толкаться, то пропускать других людей. Купер даже сдвинула в сторону одного мужчину, чтобы пропустить молодую маму с ребенком. Мужчина стоял в наушниках, прямо в дверях, никого не видел и не слышал. Он даже не обернулся, когда Купер его оттолкнула, просто нехотя отошел от двери.

В автобусе было проще: ближе к ее остановке народу становилось все меньше и меньше. Красивый район, дома из красного кирпича, поросшие мхом стены. На улицах много кафе, кое-где играла музыка. Продолжалось лето.

Дома Купер в одиночку выпила бутылку вина, разогрела свое любимое готовое блюдо, тефтели, и даже отварила немного брокколи. Разрезала каждое соцветие пополам, отварила, слила воду, посыпала солью и перцем, сбрызнула лимонным соком. Говорят, полезно.

Допив вино, недолго посмотрела телевизор и решила, что пора спать.

Купер жила в маленькой стильной квартирке-студии одна, без соседей. Стены тут некрашеные, над камином висит гирлянда с разноцветными лампочками. С момента возвращения она ни разу ее не включала. Думала вообще снять, но пока оставила как есть.

Она почистила зубы, переоделась в пижаму.

Включила специальную музыку для сна и еще долго ворочалась.

5

Когда Купер проснулась, за окном уже светало. Она лежала в неудобной позе, часть одеяла сползла на пол. Пижама вся перекрутилась. Шею и плечи свело.

Звонил телефон.

Она встала, протерла сонные глаза. В полумраке потянулась за мобильным и едва не сбила рукой стакан воды.

– Да… – Купер откашлялась. – Да, слушаю?

Наконец-то ей нашли новое задание. Обещали соединить с полицейским, ведущим дело.

Вспомнились беседы с психотерапевтом.

Какой самый ужасный поступок в их жизни?

Алек тогда рассказал ей о жене, о своем сыне.

А ответ Купер?

Она поцарапала автомобиль мужчины, который пнул собаку. Ей было тринадцать лет. Только оказалось, что это не его машина. Купер ошиблась. Она всегда вспоминала о том случае с улыбкой. Глупо вышло, но Купер все равно улыбалась и себе прежней, и себе настоящей.

В голове вдруг мелькнула мысль: может, положить трубку и поехать к матери, как она и планировала? Купер уже несколько месяцев не виделась с родными. Она ничего им не рассказывала, и они до сих пор не знали, чем она занималась и что с ней произошло в том странном городе. Никому не рассказывала, кроме психотерапевта.

Надо бы повесить на дверь табличку, как в отеле.

НИКАКОГО СТРАХА.

НИКАКОЙ НЕНАВИСТИ.

НИКАКОГО АЛЕКА.