груди вновь всё неприятно засвербело, как зуд, который невозможно было успокоить ничем кроме крови. Ведь они могли мне помочь или даже просто проехать мимо, но решили поглумиться над умирающим от холода человеком, лишний раз подчеркнув свою крутость и бесстрашие. Что ж, пусть покажут это ещё раз.

Немного подумав, я развернулся и вошёл обратно, заставив обратить на себя внимание только бармена. Компания, весело шумящая в углу заведения, даже не бросила на меня взгляд.

Я направился прямиком к их столику, и они заметили меня, лишь когда я остановился прямо перед самым главным и крупным из них, тем, кто бросил в меня бутылку, разбив бровь. Все семеро посмотрели на меня. С их мерзких рож не сползали улыбки шакалов, которые загоняли и мучили своих беспомощных жертв.

Их главарь сидел, глядя на меня снизу вверх и улыбаясь так, будто встретил своего старого друга, даже не подозревая, что на этот раз смотрел в глаза собственной смерти.

— Помнишь меня? — негромко произнёс я.

— О, тот самый педик с дороги, — оскалился он, казалось, беззлобно. — Смотрю, живой, да?

— В отличие от тебя.

Я отвёл руку и взмахнул ей наотмашь.

В то же мгновение люди за его столом застыли как статуи. Он продолжал ещё улыбаться мне, но теперь это была не более, чем маска. Ещё несколько секунд он неподвижно смотрел мне в глаза, после чего на его шее появилась красная черта, и голова попросту отвалилась, упав с глухим ударом на пол.

Из моей руки торчал кроваво-чёрный клинок, переливающийся энергией хаоса.

В воздух ударил фонтан крови из шеи. Он забрызгал сидящую рядом женщину, которая отпрянула, едва не свалившись, и издала протяжный визг. Вторая напротив и вовсе упала вместе со стулом на пол, слишком сильно поддавшись назад. Остальные вскочили на ноги, кто-то тоже уронил стул, резко встав.

Я окинул их взглядом.

Пара человек потянулись к оружию на поясе, и на следующую минуту я погрузил весь зал в хаос.

* * *

Из единственного дома на многие километры послышались истошные крики. Послышались выстрелы, иногда нарушаемые грохотом, будто кто-то громил мебель внутри. Из окон то и дело виднелись яркие вспышки, иногда пугающе красного цвета, будто внутри происходила самая настоящая война.

Так продолжалось не больше минуты, после чего всё стихло. Стало, как и всегда, заправка с закусочной на повороте, объятая снегопадом. Ничего не говорило о том, какая бойня разыгралась внутри.

* * *

Я убил всех. Не пощадил даже бармена, который решил сыграть в героя, схватившись за двустволку. Он мог выжить, но решил, что заступиться за этих тварей будет правильнее, и теперь лежал за барной стойкой с дырой в груди. И во мне не было раскаяния насчёт этого. Мне не было жалко вообще никого из этих людей — по итогу, они получили то, что заслуживали.

Я стоял посреди зала, заляпанный кровью, которая капала даже с моего лица, но она была не моей. Перед моими ногами лежали порубленные тела, чья кровь заливал сейчас пол, разбегаясь по небольшим выемкам между досками. В заведении остался лишь я один.

Я бы не был столь уверен, ты забыл ещё о кое-ком.

Да, официантка…

Я пробежался взглядом по залу и направился к двери, которая должна была вести на кухню.

Молча толкнул дверь и вошёл в небольшую вытянутую кухню, где у одной стороны вытянулись печки и столы, а у другой — холодильники и раковины. Женщина забилась в самый дальний угол, сжавшись в комок и спрятав голову за руками, и плакала.

Я медленно подошёл к ней. Каждый мой шаг заставлял её вздрагивать, будто от выстрела. Остановился перед ней и присел на корточки.

— Посмотри на меня, — хрипло произнёс я.

— Я ничего не видела! Я ничего не видела! Не видела вашего лица, клянусь! — рыдая, запричитала она, трясясь всем телом.

— Подними голову и посмотри на меня, — повторил я.

— Пожалуйста… Я ничего не сделала, ничего не видела! Я ничего не знаю, пожалуйста…

Я поднял ладонь и на ней начал образовываться шарик из энергии хаоса.

Что ты ждёшь? Заканчивай и пойдём.

— Посмотри на меня или я убью тебя, — повторил я.

Трясясь всем телом, женщина оторвала руки от головы и подняла лицо, глядя на меня полными ужаса глазами.

— Пожалуйста… — просипела она, будто уже не надеялась на моё милосердие.

— Посмотри на моё лицо, — негромко произнёс я. — Запомните его. И если расскажешь кому-либо обо мне, ты увидишь его ещё раз. И я клянусь, твоя смерть будет ни лёгкой, ни быстрой. Ты поняла?

— Да! — пискнула она. — Да-да-да! Никто не узнает! Никто не узнает, я клянусь!

— Хорошо, — кивнул я, и шарик на моей ладони потух.

Я медленно встал и покинул кухню.

Эй, а она?

Нет.

Она…

Я сказал, нет. Я не буду убивать её, единственного человека в этом злачном заведении, кто проявил ко мне доброту и вежливость. Я знаю, где проходит грань и когда надо остановиться, поэтому заткнись.

Как скажешь.

По пути я остановился у раковины и умылся. Огляделся, сбросил с себя куртку и надел ту, что висела на крючке у двери. Большая, но чистая, она будет лучше, чем заляпанная кровью. После этого я направился к выходу, перед уходом забрав всё ценное, что могло мне пригодиться.

Но у самой двери я остановился, когда мой взгляд скользнул по доске объявлений, что висела рядом. Моё внимание привлекло один из листков, который висел среди прочего неинтересного хлама. Пробежавшись по нему глазами, я сорвал его с доски объявлений и вышел на улицу.

Уже в машине я внимательно пробежался по нему взглядом.

Что-то интересное?

Да.

Это был обычный рекламный лист, которых в избытке можно было встретить на любой доске объявлений. Один из тех, где обычно приглашают на какой-то концерт или встречу, однако здесь речь шла о проповеди какого-то священника, на которую приглашали всех желающих, чтобы послушать, а после помолиться вместе в какой-то церкви неизвестного мне города. Дата встречи уже прошла, однако я всё равно не мог отделаться от неприятного чувства.

Речь шла о проповеди, в которой рассказывалось о Человеке-Боге, который неустанно защищает мир, что был куда больше, чем кажется, от зла, карая врагов и направляя своих воинов света на помощь нуждающимся.

Ничего необычного, я такие объявления и до этого видел, однако что-то мне казалось