Я представил Хала, поскольку некоторые ведьмы его еще не встречали. Он деловито вытащил из портфеля два экземпляра договора о ненападении и семь очень острых перьев, чтобы их подписать. Каждая ведьма и я взяли по перу и на кофейном столике, стоявшем перед диваном, разложили страницы договора для подписи. Ведьмы одна за другой кололи себя перьями в ладонь и подписывали договор кровью. Потом настал мой черед.

Сначала я некоторое время возражал против подписания договора кровью, ведь обычная ручка, с юридической точки зрения, делала договор легальным; я вообще не хотел, чтобы ковен получил мою кровь, и точка. Однако ведьмы громогласно возражали, и в конце концов я сдался. По законам магии такой договор накладывал на стороны серьезные обязательства и был более жестким.

– Люди постоянно забывают о законе, мистер О’Салливан, – заметила Малина. – В отличие от магических контрактов, те, кто нарушает их, живут после этого совсем недолго. Таким образом, подписание договора кровью нужно не только для нашей защиты, но и для твоей.

И все же, когда момент настал и шесть кровавых подписей темнели, высыхая, я колебался. Подписание такого договора противоречило тому, что я многие века считал «лучшей практикой», лишавшей ведьм возможности со мной покончить. Но, если честно, я не знал, как обойтись без их помощи, а мне был необходим мир для восстановления земли возле Хижины Тони. Боль от острого укола пера не проходила, но я не стал ее прогонять, и кровь потекла по ладони, пока я подписывал договор; мне показалось, что так будет правильно, я хотел все чувствовать.

Казалось, все в комнате испытали облегчение, когда я закончил, и на лицах ведьм появились улыбки.

Берта хлопнула в ладоши.

– Это нужно отпраздновать, – с улыбкой сказала она. – Кто хочет шоколад и шнапс?

Ее предложение все сочли превосходным, и она со счастливым видом направилась на кухню. Остальные ведьмы подошли, чтобы пожать руки мне и Халу, они благодарили нас за дальновидность и желание сотрудничать; говорили, что никогда не чувствовали себя такими ценными и уважаемыми и тому подобное.

Берта принесла на подносе горячий шоколад, шнапс и свежеиспеченное домашнее печенье. Малина свернула свой экземпляр договора, Хал положил мою копию в портфель, чтобы Берта смогла поставить поднос на кофейный столик. Половина ковена устроилась на диване, остальные придвинули стулья с другой стороны, так что получилось нечто вроде неровного эллипса. Все держали в руках чашки с горячим шоколадом, апельсиновые и кардамоновые свечи весело мерцали вокруг. Обстановка напомнила мне старую европейскую кофейню, вот только здесь было гораздо больше пурпурного, чем принято в Амстердаме или Париже.

Я похвалил Берту за шоколад, а потом попросил:

– Расскажите мне про die Töchter des dritten Hauses.

Лица ведьм стали серьезными.

– Что ты хочешь знать? – ровным голосом спросила Малина, но я видел, что она с трудом сохраняет спокойствие.

Казалось, она с трудом сдерживала гнев и даже не пыталась скрыть от меня свои чувства.

– Не могла бы ты рассказать, почему они вас ненавидят? – спросил я. – Ты говорила, это началось во время Второй мировой войны, но я практически ничего не знаю о том, чем ты тогда занималась. Ты открыла мне очень мало во время нашей первой встречи.

– А что именно я тебе тогда рассказала?

– Вы все встретились в Польше во время блицкрига, – ответил я. – Потом, когда прошло некоторое время, оказались в Америке.

– И только? Ладно, я расскажу. Мы все нашли друг друга в Варшаве, – сказала Малина. – Точнее, нас нашла и свела вместе Родомила. После того как мы образовали ковен, у нас начались споры о том, как поступить дальше. Мы постоянно пытались предвидеть будущее, понять, что произойдет, что мы можем сделать и куда нам следует направиться. Мы видели приближающийся ужас и знали, что в Польше ничего не сможем сделать – все зашло слишком далеко так быстро, что наши протесты будут бесполезны, а до нужных людей мы добраться никак не могли. Мы и тогда являлись весьма могущественными ведьмами, но даже нам было не под силу повернуть бронетанковые дивизии или остановить СС и не позволить им творить, что они пожелают. Однако мы понимали, где сможем принести какую-то пользу, поэтому покинули Варшаву за неделю до ее падения и отправились в Болгарию.

– В Болгарию? – Я нахмурился. – Она же входила в гитлеровскую коалицию.

– Да, но на каких условиях? Царь Борис Третий присоединился к коалиции, чтобы предотвратить вторжение в свою страну, но он так и не послал болгарских солдат сражаться. Гитлер хотел их использовать в России, чтобы усилить давление на Восточном фронте, но Борис оставил свои войска в Болгарии. Кроме того, он категорически отказался отправить пятьдесят тысяч болгарских евреев в лагеря смерти в Польше. Я думаю, мы неплохо там потрудились.

Когда я понял, что она имеет в виду, я разинул рот.

– Ты хочешь сказать, что это ваша заслуга?

– Мы обосновались в Софии и находились там до его убийства. Мы спасли много жизней.

Я не стал обращать внимания на ее похвальбу.

– О каком убийстве идет речь?

– Я имела в виду Бориса III.

– О, да. И как ты думаешь, кто его убил? Ведь во дворце в Софии не было покрытого травой холмика[71].

– Die Töchter des dritten Hauses.

Я покачал головой.

– Нет, извини, но мне кое-что известно о его смерти. Его тело эксгумировали и сделали вскрытие, которое подтвердило, что он умер от сердечного приступа и ничего больше.

– Вот именно, – резко сказала Роксана и тут же посмотрела на Малину, чтобы извиниться за то, что прервала ее. – Немцы его не отравили, как гласила одна из теорий заговора, не стояли за этим и русские. Именно немецкие ведьмы сумели проникнуть через наши защитные заклинания и убили его при помощи проклятия.

– У них есть проклятие, которое вызывает остановку сердца?

Польские ведьмы синхронно кивнули.

– Это заклинание омертвения, которое они направляют на сердце, – произнесла видимая часть рта Богумилы. – Заклинание поражает лишь небольшую часть тканей, но в результате отказывает коронарная артерия.

– Это их любимое оружие, – добавила Клаудия.

Значит, вот как они пытались меня убить и почему амулет всякий раз толкал меня в грудь. Должно быть, именно так они разобрались с Перри. Я понимал, что они применяют смертельное заклинание, но не знал, как именно оно убивает людей. Судебно-медицинские эксперты объявят, что Перри умер из-за необъяснимого сердечного приступа, и все.

– Это практически их единственное оружие, – фыркнула Берта, продолжая жевать печенье. – Они ни на что другое не способны без помощи демона.