познакомьтесь с другими, — предложил он. — У нас тут так долго не было доктора! Вы знаете, в серьезных случаях мы направляем пациентов в Хашму, а это ужасное путешествие. Иногда самые тяжелые умирают по дороге. Но теперь у нас есть вы…

Последовав за Саидом в процедурную, я почувствовала, какое бремя ответственности ложится на меня. Было страшновато. Как я справлюсь? Я читала учебники и много училась, но практического опыта мне не хватало, а он значил очень много в таком месте, как это. Когда меня представляли команде Саида, состоявшей из четырех человек, я пыталась вести себя как ни в чем не бывало.

Сначала я познакомилась с медсестрами, Сумах и Маккой. Я сказала, что одну из них зовут так же, как мою бабушку, а другую — как тетю, сестру матери, и спросила, где они учились. Оказалось, что они окончили только начальные курсы по оказанию первой помощи: Макка — по акушерству, а Сумах — по общей медицине.

Молодой больничный служитель регистрировал пациентов и отвечал за порядок в очереди.

В задней части медпункта находилась амбулатория, где работали люди, следившие за поставками и распределением отпускаемых по рецепту лекарств.

Саид объяснил, что его собственные обязанности заключаются в управлении медпунктом, постановке диагнозов и выписывании рецептов. Теперь, когда здесь я, он сумеет сосредоточиться на управлении. Прежде чем я успела возразить, он попросил меня взглянуть на старуху, единственную стационарную пациентку в процедурной. Она лежала на кровати, на простынях, которые принесли ей родственники, так как у медпункта не было средств даже на столь элементарные удобства. Саид объяснил, что она не могла ни есть, ни пить без угрозы рвоты.

Старуха была тощей как скелет. Я взяла ее за руку, проверила пульс и внимательно посмотрела в глаза. Белки были желтоватые, и я предположила, что у нее проблемы с печенью. Я проверила ее руки, и точно: у нее были «барабанные пальцы» — с ногтями, изогнутыми, как звериные когти, — верный признак хронической печеночной недостаточности. Близкие пытались пользовать старуху традиционными прижиганиями, но ожоги воспалились. Она не могла толком ничего съесть. Я назвала Саиду свой диагноз и сказала, что пациентке нужно в больницу в Хашме.

Саид кивнул:

— Я так и думал. Мы пытались ее заставить, но она отказывается. Посмотрим, сможете ли вы убедить ее, доктор. Она глуховата, так что говорите погромче.

Я наклонилась к ее уху:

— Тетушка, у тебя с нутром неладно — с печенкой. Тебе нужно поехать в большой город, сделать в больнице анализы.

Она взглянула на меня с подозрением:

— Я и раньше все это слышала. Ты кто?

— Я новый доктор. Меня послали сюда из большого города.

Она фыркнула:

— Ты — доктор! Совсем зеленая девчонка… Все ты врешь. Настоящий доктор — это старик с седыми волосами, в очках.

— Нет, правда, я доктор.

— Никакой ты не доктор! Студентка ты, тебя сюда прислали опыты на нас ставить! Слышать ничего не хочу. Поди прочь! Не приставай ко мне!

Я не нашлась что сказать. Макка ободряюще сжала мне руку:

— Ах, доктор Халима, не волнуйтесь! Она ведь очень старая. А вы знаете, какие они, старики. Она вечно с нами пикируется, а через минуту смеется. Просто не обращайте внимания.

Я пожала ей руку в ответ:

— Все в порядке, сестра, я не волнуюсь.

В этот момент дочь старухи принесла матери завтрак.

— Нельзя так разговаривать с госпожой доктором! — стала браниться она, услыхав слова матери. — Ну что ты за грубиянка. Она ведь хочет помочь.

— Верь себе на здоровье, что она доктор, — ответила старуха, — а я не буду. Никуда я не поеду. Если мне пора помирать, так помру в родной деревне. Что в этом плохого?

С одной стороны, я была раздражена, но с другой — видела в ней престарелую версию бабули Сумах. Тот же упрямый дух, то же нежелание слушать ничьи советы — все то, что мы так любили в бабуле.

Я улыбнулась ее дочери:

— Не волнуйся. Я оставлю ее в покое, раз она так хочет. Но ей нужно в больницу. Может быть, тебе удастся ее уговорить…

К концу первого дня у нас в медпункте побывало всего несколько человек. Но по деревне пошли слухи, что приехал настоящий доктор, и Саид ожидал потока новых пациентов. По узенькой тропке, извивавшейся среди высокой кукурузы, я вернулась в жилище третьей жены Абахера — в мой временный дом, пока не подыщу что-нибудь постоянное.

По дороге я размышляла о том, как прошел день. Я приехала сюда, опасаясь, что темные силы расставили мне сети, что меня преследует служба безопасности и что Маджхабад в каком-то смысле станет местом страха и мести. Но какой бы ни была причина, по которой меня отправили в Маджхабад, я обнаружила обычную деревню, где люди нуждались в помощи. Это уже никак не походило на «дисциплинарное взыскание»; я поняла, что мне здесь нравится.

На следующее утро предсказания Саида стали сбываться: ручеек пациентов превратился в поток. Очередь — в основном из пожилых людей — змеилась из-под навеса, по двору перед медпунктом, и продолжала расти. Саид взял часть работы на себя и, когда я ставила диагноз, подсказывал, какие лекарства назначать.

Довольно скоро я поняла, что у половины пациентов нет ничего серьезного. Но попробуй я только отправить их назад с пустыми руками, поднялся бы полномасштабный бунт, поэтому я старалась назначать хотя бы полный курс аспирина. В конце концов Саид освободил меня и от этой заботы. Он брал две таблетки аспирина, разламывал их пополам и совал в пластиковый пакетик. Если не будем нормировать выдачу лекарств, предупредил он, скоро останемся ни с чем.

Получив свой пакетик с половинками таблеток, пациент был счастлив. Каждому хотелось по возвращении домой похвастаться тем, что он получил от нового доктора. В большинстве случаев люди даже не стали бы принимать таблетки: они припасали их на будущее, на случай, если действительно заболеют.

Это был утомительный день, но он мне очень понравился. Вернувшись вечером в дом Абахера, я провалилась в глубокий сон.

Проснулась я от того, что меня кто-то звал. Это был Саид, и по его тону я сразу поняла, что дело срочное. Ему было очень жаль будить меня, объяснил он, но случилось непредвиденное. Не могла бы я прийти в медпункт? Меня удивило, насколько быстро Саид успел поверить в меня, и я твердо решила, что не подведу его.

Пока мы торопливо шагали в медпункт, он рассказал мне, что случилось. Местный житель открывал большую банку с маслом