В 1964 г. мы были на соревнованиях на первенство ЦС «Динамо» в Свердловске. Как-то в то время я была вместе с Ингой и ее мужем в гостях у главного администратора Театра музыкальной комедии Якова Григорьевича Льва. Там, в гостях, Геннадий стал затевать ссору, придираться к ее словам, раздражался на все ее разговоры, проявляя какую-то сверхнервозность. Я обратила внимание, что если Геннадий начинал вести себя несдержанно в отношении Инги, то его совершенно не стесняли окружающая среда и присутствие посторонних людей. У меня создалось такое впечатление, что когда Геннадий выпьет, то он становится необузданным, несдержанным, не реагирует ни на какие замечания, говорит все, что хочет» (т. 2, л. 191–192).

Софья Кондакова, чемпионка мира по конькобежному спорту, несколько лет выступавшая вместе с Ингой за сборную СССР.

«…Если к Инге я относилась с симпатией, то к Воронину без таковой, и старалась не иметь с ним никаких отношений. Впрочем, к нему так относилась не только я, а многие наши спортсмены. Воронин несдержан, вспыльчив, не терпит возражений и резок. Эти качества часто приводили его к ссорам со спортсменами, а иногда к дракам в прямом смысле этого слова.

Женитьба Инги и Геннадия была неожиданностью, так как они были противоположны друг другу, и было непонятно, что у них общего. Когда это высказывали Инге окружающие, то она брала его под защиту и требовала, чтобы к нему относились с должным уважением. Со слов Инги мне было известно, что семейная жизнь их плохо ладится. Они часто ссорятся, а Геннадий много пил, особенно в последнее время… Конкретных мотивов ссоры я не знаю, но говорили, что он ревнует Ингу… Я лично не видела никаких оснований для ревности» (т. 1, л. 167).

А. В. Сайкин, начальник физподготовки Таманской дивизии, в которой когда-то проходил службу Г. Воронин:

«Про Геннадия… я могу сказать, что… это человек, у которого взгляд на жизнь материалистический, все он оценивает сквозь деньги. Геннадий очень самолюбивый и тщеславный человек.

…9 апреля 1965 года, когда Геннадий сказал Инге, что очень любит ее, она в ответ сказала: «Ты не меня любишь, а мои деньги». Поскольку весь разговор велся в шутливой форме, то я тогда не придал особого значения этим словам Инги. Ингу я знал меньше, но на меня она как человек произвела хорошее впечатление. Это обаятельнейший человек… с большим юмором» (т. 4, л. 16).

Л. М. Вайвадс, подруга Инги:

«С Ингой Ворониной я познакомилась в 1953 г., когда сама занималась спортом. Мы подружились, хотя наши отношения не были достаточно глубокими, чтобы вести откровенные разговоры. Я в то время жила в Риге. Когда Инга приезжала на сборы в Ригу, то заходила ко мне, а когда я бывала в Москве, я навещала ее. В Риге Инга дважды заходила ко мне с мужем Геннадием Ворониным. Геннадий произвел на меня не совсем хорошее впечатление. Он был слишком сух, замкнут и необщителен. Инга представила его мне, причем в беседе рассказала, что поженились как-то смешно, так как их физически связала квартира, в которой они получили по комнате. Однако Инга говорила, что Геннадий к ней очень хорошо относился и она счастлива.

Потом во встречах у нас были большие перерывы и мы подолгу не виделись вообще. В 63-м я переехала жить в Москву, и наши отношения с Ингой стали углубляться, хотя ни я, ни она откровенно не говорили. Летом 65-го года Инга была на сборах на Клязьминском водохранилище. Как-то приехав в Москву, забежала ко мне. Мы поболтали, и во время разговора Инга сказала, что у нее с Геннадием не все в порядке. Я не стала расспрашивать, что у нее, а она этот разговор продолжать не стала. 30 октября 1965 г. в день отъезда Инги в Иркутск она позвонила мне и просила приехать. Чувствовалось, что она чем-то очень расстроена. Я приехала к ней. Оказалось следующее. Ее муж не ночевал дома, а ночевал у ее матери, так как был сильно пьян. Его до сих пор нет дома, а она не может собраться, так как нервничает и, кроме того, у нее на руках билеты на самолет для других участников. Билеты должен раздать муж, а его нет, тогда как время до отлета осталось очень немного. Инга очень нервничала. Часа в 4 к Инге приехал ее тренер (Л. Ф. Горкунов. – В. А.) и дал ей последние указания о тренировках. Автобус на аэродром уходил в 17:00, а Геннадия все не было. Примерно в 16:50 домой вернулся Геннадий в сопровождении брата и отчима Инги (такой факт был. – В. А.). Инга стала их укорять. Тогда Геннадий агрессивно подошел к Инге и стал ругать ее ужасно нецензурной бранью и оскорблял.

Я поняла, что, если бы не посторонние, он либо ударил бы жену, либо побил ее… Тренер Инги решил нас подвезти на своей машине к автобусу. Мужчины стали выносить и грузить вещи, а мы остались вдвоем. Я знала, что Инга добивается отдельной трехкомнатной квартиры. Видя такое поведение Геннадия, я спросила, нужна ли ей квартира, и высказала, что коль скоро у нее все так случилось, ей вообще нужно уходить от мужа. Инга тут же отвергла мой совет и заявила, что сделать этого не может, так как иначе Геннадий убьет ее. Судя по тому, как это сказала Инга, я поняла, что это не минутная слабость, за этим было скрыто что-то очень серьезное и давно наболевшее. С тех пор я Ингу вообще не видела, но позвонила ей 1 или 2 января в первой половине дня, чтобы поздравить ее с Новым годом. Разговор у нас был очень короткий. Инга сказала мне, что очень хочет со мной поговорить, но ей очень некогда. Но перед отъездом на сборы она обязательно меня встретит и поговорит. 5 января я узнала, что Ингу убил Геннадий. Припоминаю, когда я виделась с Ингой во время ее приезда в Москву, когда она была на сборах в Клязьме, Инга пожаловалась мне на поведение мужа. Много пьет, в ее отсутствие устраивает попойки, все пропивает, денег домой не приносит, имеет знакомства с какими-то женщинами, причем знакомства интимного характера. Когда после сцены 30 октября я разговаривала с Ингой, она сказала, что подобный инцидент не впервые, что он систематически оскорбляет ее и бьет» (т. 2, л. 225–226).

Я. Г. Лев, администратор Театра музыкальной комедии, г. Свердловск:

«Любил он (Воронин. – В. А.) выпить и меня приглашал, но я не пью и всегда отказывался выпить с ним.

…31 декабря 1965 г. я позвонил ей из дома, поздравлял ее с Новым годом. Это был 21 час московского времени. Инга мне ответила, что собирается на встречу Нового года… Брал трубку и Геннадий. Я поздравил его с Новым годом, чувствовалось, что он уже в приподнятом настроении.

…Инга мне сказала, что приедет в Свердловск на Спартакиаду. Я ее пожурил, что она плохо выступала в Перми, на что она мне ответила, что бережет силы для выступления на первенстве мира, где хочет стать в пятый раз чемпионкой мира и посвятить это, – в шутливой форме она это сказала, – 50-летию советской власти. Красиво уйти из спорта» (т. 4, л. 32–33).

М. Б. Ефимов, работник АПН, переводчик:

«С Ингой Ворониной я познакомился примерно в феврале 1963 года, когда я был в составе нашей спортивной делегации в Японии. Там я находился в качестве переводчика. Делегация была небольшая. Я быстро сошелся со всеми, и у меня сложились и сохраняются до сих пор дружеские отношения. После приезда из Японии мы с Ингой обменялись визитками и познакомились семьями. Таким образом я узнал и Воронина. До последнего времени мы периодически встречались. Я с женой бывал у Ворониных, они с мужем (или одна она) бывали у нас.