В конце 1965 г. я столкнулся с Ингой в плане своей работы. На мартовский номер была запланирована «тема Инги», и хотели приурочить ее к первенству мира в надежде на победу Ворониной. В связи с этой темой я неоднократно беседовал с Ингой. Она была с Геннадием и у нас в АПН, где дала необходимое интервью. С учетом плана предполагалось цветное фото Инги на обложке журнала. Я договорился с Ингой о съемке, но съемка все откладывалась по различным причинам… Утром 4-го стал звонить на квартиру Инги. Телефон был занят, примерно 40–45 минут. Я это знаю потому, что мы, боясь упустить Ингу, звонили все время. Наконец сотруднику редакции удалось дозвониться. К телефону подошел Геннадий. На просьбу позвать Ингу отнесся грубовато и бросил трубку. Тогда позвонил я, и к телефону также подошел Геннадий. У нас произошел шутливый разговор, в ходе которого я попросил связать меня с Ингой… Геннадий мне сказал, что часа через три он увидит Ингу и передаст мою просьбу. Этот разговор состоялся примерно в половине двенадцатого 4 января 1966 года. Больше я так ни с Ингой, ни с Геннадием не встречался и не созванивался, так как стало известно об убийстве Инги мужем. В этот период времени, очевидно, у Инги и Геннадия был очередной конфликт, так как когда я разговаривал с Ингой 2-го, то она сказала, что она сама первой мне позвонит о времени съемки. Я сказал, что с таким же успехом это могу сделать и я. Инга заметила, что этого делать не следует, так как эти дни ее не будет дома, она сейчас живет у матери. В моем присутствии Инга с Геннадием не ссорились, но отголоски ссор до нас доходили. Инга иногда бывала у нас одна. Тогда приходил и Геннадий… Как правило, в таких случаях Геннадий был довольно сильно пьян и сидел молча и мрачно поглядывал на Ингу. Чувствовалось, что Инга в таких случаях чувствует себя неудобно.

…Мне кажется, что Геннадий мог убить Ингу, поняв, что она окончательно бросает его и с ней уходит обеспеченная жизнь» (т. 4, л. 67–68).

Галина Сухаренко, знакомая Инги:

«Правда, Инга говорила, что особых причин для развода нет, но Геннадий ее не понимает, он грубый, невнимательный. Они часто ссорятся, что у нее много времени отнимает общественная деятельность, она поэтому мало бывает дома. А Геннадий недоволен этим. Геннадий хочет ребенка, а она пока не может иметь ребенка, так как хочет еще заниматься спортом. Инга говорила, что в связи с разводом, очевидно, как-то надо им разделить жилплощадь, что здесь есть определенные трудности. Что ей в других городах предлагают жилплощадь, она перейдет в другое общество, но она не хочет уезжать из Москвы. Она даже говорила, что она предлагала Геннадию продать автомашину, вступить в кооператив; но как отнесся Геннадий к этому, я не знаю» (т. 2, л. 58, об.).

Г. М. Артамонов, наш отец:

«В силу ряда обстоятельств я оставил семью, когда Инге было года три или четыре. Виделся я с ней редко, так как в конце концов стал проживать в Алма-Ате.

Когда Инга по своим спортивным делам приезжала в Алма-Ату, она всегда заходила ко мне, и мы беседовали. В 1959 г. Инга приехала на соревнования в Алма-Ату и зашла ко мне с каким-то мужчиной. Она представила его как мужа. Мы познакомились. До этого Геннадия я не знал совершенно, он мне почему-то не понравился с первой встречи. Свои впечатления о нем я высказал дочери, однако никаких советов не [давал]… внушений… не делал.

…Однажды я приехал к ним на каток и был свидетелем очень неприятной истории. Мы пошли втроем пообедать, а после обеда пришли в бильярдную. Инга села вязать, а я и Геннадий играли в бильярд. Кроме нас, больше никого не было. Играли. По ходу игры Инга что-то сказала мужу касательно его успехов в игре. Геннадий вдруг вспылил, замахнулся, причем со злобой, кием на дочь и обругал ее нецензурными словами. Инга заплакала. Я был очень поражен этим и хотел выяснить у Геннадия, в чем дело, но он попросил меня не вмешиваться в их жизнь.

Помню такой эпизод. Как-то Инга пришла со своей подругой на место постройки гаража. Мы познакомились. С кем была Инга, не помню я сейчас. Что-то говорили, Инга спросила меня, поможет ли Геннадий мне в работе. Я ответил, что поможет, как и было на самом деле. Вдруг Геннадий ни с того ни с сего обругал Ингу, причем нецензурной бранью. Инга в ответ только и сказала: «Только этого от тебя и можно ожидать». Я опять пытался выяснить, что же происходит в их семье, но так и не понял.

…Гараж я строил несколько дней и ночевал у Инги. Когда гараж закончил, я сказал Инге, что должен уезжать в Одессу и в тот же день был свидетелем неприятной сцены. Инга лежала в комнате, отдыхала перед тренировкой. Зашел разговор о том, что она должна ехать на «Динамо». Геннадий вдруг заявил, что он никуда не поедет и Инга не поедет. Я пытался разобраться, почему так, но не смог. Вскоре в квартиру пришла бабушка по матери. Она тоже вмешалась в этот разговор. Геннадий распалился, и получилось так, что, находясь в другой комнате, толкнул бабушку. Тут уж пришлось вмешаться мне. Я коротко, но круто поговорил с Геннадием, предупредил его, что, если он не прекратит подобного поведения, я буду с ним разговаривать по-другому. Мне неудобно было оставаться, я решил уехать к матери. Бабушка и Инга вдруг стали просить меня не уезжать, заявляя, что если я уеду, то Геннадий их побьет. Причем этот разговор был в присутствии Геннадия. Я все же решил уйти, но тотчас пригласил Геннадия с собой, объявив ему, что хотел бы поговорить с ним как мужчина с мужчиной, в надежде, что он расскажет, что же у них происходит. Геннадий пошел со мной. Я пытался с ним поговорить, но он отделался общими фразами и от разговора уклонился. Единственное, что он сказал мне, что все это очень длинная история и знать мне ее не обязательно. Расставаясь, я попросил Геннадия не ходить сегодня домой, а переночевать у друзей. Он обещал. Я приехал к матери. Спустя некоторое время к нам при ехала бабушка Инги по матери и рассказала, что Геннадий все же вернулся домой и устроил скандал, причем ее, старуху, толкнул с лестницы, и она ушиблась. Вскоре оттуда же приехала Инга со своей знакомой Егоровой и подтвердила это. Я был возмущен поведением Геннадия, который, кстати, потом тоже явился… Я стал укорять его, а он оправдывался лишь тем, что вспылил и был несдержан. Он был трезв. Я рассердился и выгнал его. Несколько дней Инга жила у нас, у моей мамы, так как боялась идти домой. Я же уехал в Одессу. Больше свою дочь я не видел» (т. 2, л. 72–73).

П. И. Артамонова, бабушка по отцу:

«Геннадий был тяжелый и злобный человек. Он часто скандалил и избивал жену. Помню такой случай. В 1960 г. я справляла 40 дней по своей второй внучке, погибшей в автомобильной катастрофе. Среди гостей была и Инга с мужем. Потом Геннадий неожиданно ушел, и Инга побежала за ним. Вернулась она с подбитым глазом. На вопрос отвечала, что когда она догнала Геннадия, то он без причины ударил ее чем-то тяжелым по глазу.

Неоднократно Инга и ее бабушка прибегали ко мне по ночам, спасаясь от пьяного и озверевшего Геннадия. Один раз Геннадий, бежавший за ними (далее неразборчиво. – В. А.)… прибежала и знакомая Инги спортсменка Егорова, – выломал мне дверь, ее пришлось чинить соседу. Потом Геннадий приходил, стоял на коленях, просил прощения. Инга простила. Он обещал вести себя как следует, но потом все продолжал по-прежнему.