вторых и с 18 лет для первых; существовало специальное направление в политических программах 1980‐х годов, имевшее целью борьбу с «дискриминацией на основании природных и поведенческих особенностей»1562. Затем представители сексуальных меньшинств заняли законное место в культуре: в последние десятилетия XX века возникли различные концепции и мероприятия, направленные на повышение заметности гомосексуалов в обществе, такие как гей-прайды, «гей-соревнования» (gay games), ночные гей-клубы, специализированные журналы, а также каминг-аут1563 знаменитостей. Все это постепенно превратило гомосексуальные отношения в обычное явление и поставило их в один ряд с другими типами отношений1564. Разумеется, полностью искоренить дискриминацию не удалось, но право «отличаться от других»1565 окончательно утвердилось в обществе, гомосексуальность впервые стала привычным пунктом различных опросов, часто встречающейся характеристикой1566 «соседа по дому, случайного прохожего или прохожей»1567. Произошедшие изменения сказались и на языке: это видно на примере слова «толерантность»1568, которое уже стало анахронизмом для однополых отношений, считающихся столь «обычными» и «повседневными», что «проявление исключительно терпимости»1569 к гомосексуалам теперь становится неприемлемым.

В этом отношении особенно показателен следующий факт: журнал «Предпочтения» (Préférences), созданный в 2004 году для «метросексуальной и гомосексуальной»1570 публики, представил своей расширившейся читательской аудитории образцы внешности, которые традиционно считались гомосексуальными, но больше не считаются: эпиляция, смягчение кожи, томные позы – все это отныне применимо и к мужскому телу, этой «девственной территории, которая только начинает осваиваться»1571. Тогда же в печати появляются изображения накачанного тела с развитыми с помощью штанги и тренажеров мускулами, красивыми массивными объемами, с «такими руками, для которых и были придуманы поло марки Lacoste»1572. Отныне спектр вирильной красоты простирается от бодибилдеров до «белокурых ангелов»1573, что предполагает «выход за пределы гендерных характеристик и отказ от клише»1574. Гей-культура разнообразила критерии мужской эстетики: отныне мужской облик может принимать любую форму, жестикуляция и силуэты одежды стали разнообразнее, однако было бы необоснованно говорить о «гомосексуализации культуры в целом»1575.

Параллельно происходит демократизация телесной эстетики: характеристики красоты стремятся к равенству. Меняется процесс потребления: неограниченно растет количество предлагаемых на рынке товаров и услуг, появляются новые поведенческие ритуалы, возникает культ различных типов обстановки, среды и различных типов гаджетов. Упраздняются существовавшие прежде препятствия на пути к совершенствованию внешнего вида: социальные, возрастные, сырьевые, транспортные и даже мировоззренческие; сегодня красотой торгуют вразнос, и быть красивым вменяется в обязанность каждому.

Современная рекламная риторика рассчитана на всех: «Женщиной RoC – можете быть и вы»1576. Искусственность одержала решающую победу над природой, красота все меньше является данностью и все больше работой, все меньше подарком судьбы и все больше проектом, таблоидом, который следует создать самостоятельно и предъявить миру: «Вот мы и добрались до финального этапа красоты, конечно, не в том смысле, что в ее истории будет поставлена точка, но в том смысле, что все существовавшие в прошлом и ограничивающие ее экспансию препятствия уничтожены»1577.

Глава 4

СОВРЕМЕННАЯ КРАСОТА КАК «ИСПЫТАНИЕ»

Столь стремительное развитие способов совершенствования красоты, их разнообразие и повсеместное распространение нельзя объяснить только практиками потребления или царившими в воображении людей представлениями о равенстве. Экспансия красоты сопровождается глубокой трансформацией, перестройкой личности, которая отныне готова вложить значительные инвестиции в создание своего внешнего облика и наделение его смыслом. Причем в наше время впервые внешний облик зависит исключительно от самой личности: от умения хорошо выглядеть. «Высшее общество»1578 больше не задает правила хорошего тона в одежде. Принадлежность к той или иной профессии, местности или коллективу больше не диктует людям, как дóлжно выглядеть. Сегодня ношение условных знаков принадлежности к чему бы то ни было не является обязательным1579. Современные представления об одежде чрезвычайно далеки от правил, излагавшихся в старинных трактатах, где каждому городу, сословию и каждой профессии соответствовал определенный костюм1580. Сегодня индивид и только индивид несет ответственность за то, каков он есть и какой у него «образ». Личность «определяется своим внешним видом»1581, как утверждает социолог Ален Эренберг, причем исключительно внешним видом: то, что человек демонстрирует на «телесном» уровне, становится столь же важно, как то, что он говорит. Отсюда чрезмерно усердие в стремлении «показать» себя, видимую часть своего «я», свою работу над красотой, чтобы продемонстрировать целостность себя как личности.

Начинается эпоха, когда ощущение того, что внешность может быть подчинена воле, накладывается на стремление преобразовать внешность в самую выдающуюся особенность своей личности. Так появляется новый конфликт, разделяющий красоту на два традиционных типа: ту, что в высшей степени индивидуальна, и ту, что в высшей степени коллективна.

Основа идентичности

Рассмотрим подробнее утвердившуюся в современном обществе и описанную в многочисленных исследованиях «личность гипермодерна», «гипертрофированную индивидуальность»1582, ту, для которой «больше нет смысла искать свое место в общем ансамбле»1583, ту, которую наше общество превратило в «связующий центр»1584, подчеркнув ее главенствующее положение по отношению к какой бы то ни было социальной референции.

Такой тип личности сложился под влиянием исторических и социальных факторов: развитие сферы услуг, рост потребления, принадлежность индивида к все более разнообразным «кругам» общественной жизни1585 повысили его автономность, сформировали способность к быстрому «перемещению», что особенно актуально в наш век ускоренной мобильности и развития рынков. Интенсивная персонализация облика, будучи самым быстрым способом повышения общественного статуса, стала массовым феноменом.

Вера в такую личность укреплялась по мере того, как рушилась вера в «потусторонние миры», «великие сообщения»: утратил «правдоподобие»1586 «великий рассказ», как писал Жан-Франсуа Лиотар, коллективная эмансипация стала иллюзией, на смену утопиям пришел реализм, «обрекший нас на жизнь в том мире, в котором мы живем»1587, по выражению историка Франсуа Фюре. Разочарование в трансцендентных мирах, политике, морали, религии существенно укрепило веру в тело, сделав его истиной в высшей инстанции: тело изучают, разгадывают его тайны, беспрестанно повышают уровни чувственного восприятия. Прошлый опыт познания трансцендентности был перенесен в интимный мир тела.

Начиная с 1960‐х годов рекомендации по совершенствованию красоты приняли в высшей степени индивидуальный характер: тело воспринимается как главный инструмент самовыражения личности. Журналы и пособия шестидесятых обещают «помочь вам в поисках вашей индивидуальности»1588, «создать образ, воспевающий вашу личность»1589, предлагают варианты причесок, губных помад и тональных кремов, «подчеркивающие ваши особенности»1590. Продукция производится с учетом индивидуальных черт каждого: макияж от Жан-Пьера Флеримона «раскрывает истинную сущность вашего лица»1591, бюстгальтеры Berlé