Проводится обширная научно-исследовательская работа. В области порошков благодаря использованию технологии «электроосмоса» начиная с 1920 года стали получать «каолин без посторонних примесей с зернистостью не более 2 микрон в диаметре»1435. В области цветов в начале 1930‐х годов использование лаков и пигментов (в частности, органического «вулкафикса»), нерастворимых в воде и алкоголе, позволило изготовить более ста оттенков одной только губной помады1436. В области депиляции с начала 1930‐х годов стали использовать аппараты, разрушающие волосяную луковицу горячим воздухом, не вызывая при этом ожогов и раздражения кожи1437.

Интенсивно изучается кожный покров, описываются его типы и их специфические особенности. Появившаяся в начале XX века возможность наблюдать за телесными формами, их «освобождение» от одежды, спровоцировали размышления о том, что улучшает их вид, а что портит. В период между двумя войнами медики часто вели дискуссии о целлюлите, который незамедлительно стал предметом рассмотрения в трактатах о красоте. В 1923 году Луи Алкье представил короткий доклад о целлюлите в Парижском медицинском обществе1438 и через год подтвердил «открытие»1439 этого феномена. Алкье описывает очевидный, но долгое время остававшийся не замеченным феномен: «узелковые уплотнения», наблюдаемые у «полных» женщин «под кожей при ее сжимании»1440, или же неровные, словно покрытые бугорками уплотнения на коже, «так называемый эффект апельсиновой корки», возникающий при «нажиме на эпидермис»1441. Здесь речь идет не о жировых отложениях, мягкость которых резко контрастирует с бугристыми затвердениями целлюлита, а скорее о неожиданно обнаруженных, специфических особенностях волокон – о нарушении, которое заметно только глазу, заинтересованному в эстетическом усовершенствовании тела.

Пальпация, сдавливание, разнообразный массаж выявляют то, что могло быть замечено уже давно. Целлюлит был открыт в результате наблюдения за телом, осмотра конечностей при помощи глаз и рук, применения технологий обследования организма – нагота впервые была соотнесена с утратой красоты. Множатся медицинские характеристики этого феномена – «интерстициальная инфильтрация», «инвазионная» субстанция, «лимфатический» абсцесс; они становятся темами диссертаций и предметами исследований1442. Целлюлит – еще одно препятствие на пути к стройности. Поэтому ведется поиск причин недуга: «желудочно-кишечные и билиарные нарушения»1443, «пищеварительные токсины»1444, «длительное пребывание в неудобной позе»1445. На протяжении 1930‐х годов врачи не выработали единого мнения о причинах целлюлита, единодушия удалось достигнуть только в том, что провоцировать возникновение этого феномена могут накопление в организме «неокончательно переработанных» отходов его жизнедеятельности и застой «интерстициальной жидкости в соединительной ткани»1446.

Описанные теоретиками подкожные уплотнения сомнительного вида сразу же потребовали вмешательства практиков. Журнал Vogue в конце 1930‐х годов углядел в них «врага общества номер один»: «слово, произносимое невнятным шепотом, загадочное, научное, опасное, – целлюлит»1447. Новая напасть – жировые отложения, заметные окружающим и замеченные наукой, но не имеющие при этом однозначного объяснения. Целлюлит вынуждает расширить арсенал средств для похудения: упражнения, массажи, различные роликовые приспособления (например, массажер с «шестьюдесятью вакуумными присосками»1448), «наложение электродов» на пораженную зону, «массажные» пояса1449, парафинотерапия1450. Высшим признанием значимости этой «болезни» стало создание в конце 1930‐х годов многочисленных специально предназначенных для ее лечения кабинетов в салонах красоты «Герлен» (Guerlain)1451. Итак, целлюлит – начиная с констатации его наличия врачами и вплоть до косметологических рекомендаций по избавлению от него – воспринимается как серьезная, научно обоснованная проблема.

Применение хирургических методов говорит о том, что с наукой связываются надежды на чудесное превращение: скальпель сравнивается с «волшебной палочкой»1452, а сам врач – с Прометеем. Эстетическая хирургия «в чистом виде»1453 сближается с хирургией «репаративной», ценность которой возросла в Первую мировую войну1454. Морщины, щеки, нос, двойной подбородок, грудь и даже живот можно исправить с помощью скальпеля. Совершенствуется техника: маскировка шрамов, освоение местной анестезии, наложение швов невидимыми тончайшими нитями1455. Пластическая хирургия стала шире рекламироваться: наряду с публикациями в медицинской прессе1456 появляются откровенные статьи о «хирургическом преображении» звезд1457. Особую популярность приобрел такой довод в пользу преображения с помощью скальпеля: пластическая операция избавляет от навязчивых идей и неврастении1458. Чаще всего выполнялись операции по коррекции морщин. В 1931 году утверждалось, что исправлять морщины «модно»1459: так, Рене Пассо между 1918 и 1930 годами1460 провел 3000 операций, из них 2500 – по коррекции морщин.

Однако в 1930‐х годах применение пластической хирургии еще не было поставлено на поток. Прежде всего из‐за цены: операция по коррекции формы носа в 1934 году оценивалась журналом «Ваша красота» в 4000 франков1461, а заработная плата машинистки не превышала и 1200 франков в месяц1462. Во-вторых, расхожие представления о пластической хирургии, уверенность в том, что скальпель применим исключительно в «тяжелых» случаях: например, в одном из романов 1930‐х годов лицо героини долгое время было «обезображено» горбатым носом, но щедрый сосед хирург «вдохнул новую жизнь в это лицо»1463; а в пьесе «Жил да был…», которую играли в одном из парижских театров, речь шла о воровке, изменившей отталкивающие черты лица с помощью операции1464. Журнал «Моды» (Les Modes) приписывал пластической хирургии «социальную роль» и видел в ней воплощение «альтруизма»: иными словами, хирург не столько улучшает красоту, сколько исправляет недостатки, «делает их менее заметными»1465. Это многое говорит о культуре самих врачей, которым приятнее было считать себя «реставраторами», чем «косметологами»1466.

В конце концов пластические операции стали важнейшим способом улучшения телесной красоты, несмотря на то что в рекламных объявлениях 1930‐х годов безраздельно господствовал моделирующий каучук, исправлявший недостатки простым давлением на кожу1467. Статьи об эстетической хирургии из «Медицинского Ларусса» эпохи между двумя войнами по форме ничем не отличаются от статей об операциях, сделанных «инвалидам войны, получившим лицевое ранение»1468. В Париже открылось несколько специализированных «клиник»: «Современный институт медицины», «Институт Кева», «Клиника Колман», – причем в каждой из них наряду с хирургическим лечением проводились различные косметические процедуры. Впрочем, сам факт частого и настойчивого упоминания в рекламе «разглаживания» морщин «без операции»1469 свидетельствует о присутствии новых хирургических методов в сознании людей.

Глава 3

«САМЫЙ ПРЕКРАСНЫЙ ПРЕДМЕТ ПОТРЕБЛЕНИЯ»1470

В 1950–1960‐х годах верх одержала философия гедонизма и развлечений, в особенности – философия потребления, преобразившая мир эстетики: образцы красоты стали многочисленнее, доступнее, определеннее. Красота проникает всюду, становится «всеобщей»: существует красота обездоленных, красота пожилых, мужская и женская красота. Тело превращается в «самый прекрасный предмет потребления»