– Прошу прощения, – сказал Майлгун. – Старший, я должен сначала вытащить иглы из его ауры.

– Так вытаскивай! – нетерпеливо бросил Кармадон.

– Я бы не… – начал Стригаль.

– К дьяволу твое «не»!

В камере у кого-то зазвонил мобильный телефон. Если бы Дреер мог двигаться, он бы, наверное, дернулся от неожиданности.

– Что такое? – Морис опустил руку в карман.

– Это как раз он. Тот, к которому «не», – сказал Дреер. – Началось.

Майлгуну недаром не позволили перенести выворот сознания в лазарет. Наверняка этот пыточный подвал максимально защищен, даже связь тут возможна только человеческая, никак не сумеречная. А все остальное, кроме непосредственно схронов, защищено менее. Да что там схроны! Яров и прочие спецы не остановят Сумрак. Нельзя остановить тень всего человечества.

Морис на секунду прижал смартфон к уху. Несмотря на ситуацию, Дреер не мог не отметить – и тут гаджет. Нет, определенно хорошо бы дожить века до двадцать второго и посмотреть на Иных в мире антигравитации, дополненной реальности и управления техникой силой мысли.

Только вот, похоже, не придется.

– Офис атакован. – Морис спрятал аппарат в карман.

– Уберите всех, – сказал Дреер. – Они не справятся.

– Там лучшие бойцы… – Морис говорил это не ему, а Кармадону.

Натаскивать силы быстрого реагирования всегда было второй приоритетной задачей Дункеля, кроме выявления артефактов и феноменов.

– И лучшие трупы! Они дерутся с Сумраком! У него в брюхе всем места хватит! – сорвался на крик Дреер.

Обычно он даже в очень шумном классе подобного себе не позволял.

Камеру тряхнуло. Дреер почувствовал это затылком – ему передалась вибрация спинки кресла. И еще кожей на шее – «кот Шрёдингера» вцепился сильнее.

Немедленно тряхнуло второй раз, как будто в Праге случился подземный толчок. С потолка над головой Мориса чуть просыпалось.

Кармадон посмотрел куда-то за спину Дреера. Словесник увидел отсветы на стенах, а затем услышал ругательства.

– Порталы не открываются, – сообщил ровный голос из-за спины.

Дункель всегда предпочитал исключительно хладнокровных бойцов-Инквизиторов для своей гвардии.

– Они это могут, – сообщил Дмитрий. – Значит, все четверо нарисовались.

Вместо третьего толчка послышался гул. Глухой и тихий, погашенный толстыми стенами. Дмитрий посмотрел на Майлгуна:

– Ива здесь?

Рыжий помотал головой.

– Всем приготовиться. – Кармадон резко встал, пинком отбрасывая стул.

Дмитрий впервые увидел, как трансформируется Хена. Он подумал, что в новейшей истории отыщется крайне мало тех, кто это наблюдал и остался жив.

Старый оборотень перекидывался изящно. Обычно ничего привлекательного в трансформации не бывает. Даже если показать реальный процесс какому-нибудь кинорежиссеру, тот не станет никогда воспроизводить его в точности на экране. Но от Хены было не оторвать взгляд. Тысячелетия наделили экономной грацией каждое его движение – на земле, в Сумраке и между ними.

В тесной камере остро пахнуло зверем. Но и запах был непривычный, с примесью древности. Хотя Дреер плохо себе представлял, как должны пахнуть большие доисторические кошки. В интернате он нанюхался запахов шерсти и разных желез внутренней секреции от недорослей-волкулаков. Но там не учились ни тигры, ни леопарды, ни тем более смилодоны. Хена, похоже, единственный подобный реликт на планете, хотя еще стоило бы поискать где-нибудь в Центральной Африке или Монголии. Тамошние шаманы знают много любопытного.

Еще один стул полетел в угол, задев столик с ненужными для ментального вскрытия инструментами. Появление в камере смилодона заставило всех потесниться. На своих местах остались только Дункель, Морис и Дреер – но тот физически не мог отодвинуться.

Честно говоря, Дмитрий считал, что саблезубые тигры не такие крупные. Тем более и сам Хена в человеческом облике габаритами не отличался. Огромный пятнистый рыжий кот оказался, может, и не выше тигра в холке, но выглядел намного мощнее. Настолько же, насколько осанистый «сибиряк» выглядит представительнее короткошерстного дворового Васьки. Это подчеркивали объемная грудная клетка, задние лапы, которые были короче толстых передних, и маленький хвост, почти как у рыси.

Но в каждом взмахе этого хвоста чувствовалась все та же экономная сила. Все лишнее убрали эволюция, опыт и Сумрак.

Морис сложил пальцы на обеих руках в какую-то неизвестную Дмитрию комбинацию. Кармадон – только на левой. Правую Дункель спрятал в складках балахона, но полез туда явно не за мобильным, готовил сюрприз для пришельцев.

Майлгун протиснулся за спинами Великих и оказался рядом с Дмитрием. Тот почувствовал неожиданную теплоту в спине. А потом вдруг пропало ощущение когтей на шее. Рыжий валлиец перетянул «кота Шрёдингера» к себе на руку. Словесник проследил глазами, как серая пушистая лента, похожая на меховой воротник, обвивается вокруг рукава заплечных дел целителя. Неожиданно для себя он понял, что может поворачивать голову, – и скривился, когда стрельнуло в затылке.

Валлиец без приказа освободил подследственного.

Дмитрий попробовал шевельнуть конечностями. От долгого сидения все затекло, и лучше всего получилось двинуть механической рукой. Все, что на нем было волшебного, с Дреера сняли, кроме охранных печатей, а книжным заклинаниям он толком не научился – лишь имел о них представление. Впрочем, не с его уровнем было тягаться с теми, кто шел вниз напролом, разнося Бюро.

– Почему сигнализация не реагирует? – произнес Морис.

– Сигнализация там же, где порталы, – ответил Дреер и с хрустом размял шею.

Бывший Великий Инквизитор Франции взглянул на него, на Майлгуна, на «кота Шрёдингера» и ничего не сказал.

Стена слева исчезла. Не развалилась с грохотом, сминая мебель двухсотлетними булыжниками и заставляя кашлять от пыли. Пропала, как иллюзия. За ней открылась соседняя камера. Дмитрий даже краем глаза углядел такую же конторку с книгой и висевшим над ней пером. Но сфокусировался взгляд на группе, стоявшей по центру.

Рыцарь-Осень в парадном плаще и ржавых доспехах держал Александра. Держал одной рукой за длинные волосы, собранные в хвост, так что Инквизитор запрокинул голову. Вид у земного воплощения Печали был, как всегда, грустный и недовольный. Рядом с ним стоял седовласый господин в белом – не хватало разве что посоха. Что-то еще было не так в его облике, и Дреер понял не сразу – руки Рыцаря Страха мелко тряслись.

В Инквизицию пришел Санктус Терроре. Священный Ужас собственной персоной.

К звериному запаху добавился еще один – человеческой мочи. У противоположной стены камеры, за креслом, где еще недавно допрашивали Александра, сидели, прижавшись друг к другу с перекошенными лицами, двое здоровенных детин в балахонах из личной гвардии Дункеля. Блеск седины обоих не уступал волосам носителя Страха.