Шэрон, которая никогда не отступала, была твердо намерена мешать отцу на каждом шагу. Однажды, увидев Мередит, обедавшую в лос-анджелесском ресторане, она подошла и, не говоря ни слова, вылила на нее тарелку супа. Дон был возмущен и стал звонить дочери с угрозами. Это уже выходило за рамки простой ссоры отца с дочерью – это был бизнес, и все хорошо знали, как Дон поступает с врагами в бизнесе. Близкий друг Шэрон вспоминал, что однажды вечером увидел, как она «забилась в угол, плакала и дрожала от страха» после одного из таких отцовских звонков.

Единственное, что явно пошло Шэрон на пользу и помогло выстоять в первых битвах с Доном: невероятно успешная сольная карьера Оззи. К 1982 году Blizzard Of Ozz и Diary Of A Madman разошлись в США общим тиражом более пяти миллионов экземпляров. А еще на ее стороне была бесконечная благосклонность многих деятелей музыкальной индустрии, которые втайне ничего не желали так сильно, как гибели всесильного огнедышащего дракона, которым был Дон Арден в начале восьмидесятых. Казалось, что буквально все хотят помочь Шэрон и Оззи выиграть эту битву и освободиться от их общего прошлого. Когда в рамках договора об уходе Оззи обязали записать еще два альбома для Jet, Шэрон задумала двойной удар: двойной концертный альбом Оззи, который выйдет одновременно с Live Evil и будет состоять исключительно из песен Sabbath времен Оззи. Он не только будет напрямую конкурировать с «Дио-Саббатом» Тони Айомми, но и в целом подорвет спрос на подобные альбомы. Ей было наплевать, насколько хорошо будет продаваться альбом Оззи, потому что он должен был выйти на лейбле его отца, и она была совершенно уверена, что «мы все равно с него не получим ни копейки». Ну а если при этом еще удастся и попортить дела Айомми и Sabbath, это будет вишенкой на торте.

– Мы должны были записать для старика два альбома, а двойной концертный альбом считался за два. Я знала, что он согласится, потому что затраты на производство будут нулевые, а записать его можно быстро, пока Оззи еще популярен. Но Дон хотел на этом альбоме что-нибудь с Рэнди Роадсом, а я сказала: ну уж хрен ему, этого он от меня не получит. Мы ему дадим кучу старого «саббатовского» говна.

Альбом, получивший название Talk Of The Devil (в США – Speak Of The Devil), разошелся тиражом в три раза бо́льшим, чем Live Evil, что превратилось в очередной гвоздь в карьерный гроб Black Sabbath.

Тони Айомми, сам того не желая, оказался в самом центре военных действий между отцом и дочерью; он еще этого не знал, но в тот самый момент он навсегда определил свою судьбу – и судьбу Black Sabbath. Да, Дон снова стал работать с группой и помог гитаристу восстановить карьеру, которая выглядела все смешнее. Но за это пришлось заплатить большую цену – как сразу же, так и в долгосрочной перспективе, даже по сей день.

Снова став менеджером Sabbath, Дон был как никогда намерен «задать трепку моей сучке-дочери», как он выразился. Он был готов сделать все, что угодно, чтобы вернуть их на вершину – или, по крайней мере, опередить Оззи. Но Тони должен был делать все в точности, как скажет Дон. Тони, который уже столько раз продавал душу дьяволу, что готов был на что угодно, не спорил. Даже когда Дон предложил идею настолько сумасшедшую, что Тони в голос рассмеялся в первый раз, когда ее услышал: пригласить в Black Sabbath бывшего вокалиста Deep Purple Яна Гиллана. Была у Дона и еще одна идея, о которой раньше не задумывались. Чтобы восстановить доверие к бренду Sabbath, он предложил вернуть в состав Билла Уорда.

– Я подумал, что он шутит, – сказал Тони. – Он же не мог не шутить, правильно?

Но Дон не улыбался, предлагая это. Перед его глазами замелькали долларовые знаки. И вскоре они замелькали и перед глазами Тони.

Они перепробовали ряд певцов, прежде чем прозвучало имя Гиллана. Двери были открыты для кого угодно: началась раздача пленок с минусовками песен Sabbath, под которые любой желающий мог записать свой голос. Таким способом они еще до прослушивания отсеивали, по словам Пола Кларка, «всяких долбанутых». На прослушивание пригласили немногих, и никто из них не подошел по всем параметрам. Первым в списке шел вокалист Samson Никки Мур, у которого, как вспоминал Джефф Николлс, был «феноменальный, потрясающий голос». Но Мур был низким и полноватым, «просто внешне не подходил». Они также прослушали Джона Сломана, но его имидж был слишком респектабельным, а голос – слишком нежным и легковесным для песен Sabbath. Пробовался в группу и молодой Майкл Болтон, который тогда пытался добиться успеха как длинноволосый рокер. И хотя голос у него был великолепный и позже он стал суперзвездой, исполняя чувственные поп-баллады, Болтону опять-таки не хватило тяжеловесности в образе. Кроме того, группа решила, что американского певца звать не будет, хватит уже с них.

Затем состоялось странное предзнаменование будущей работы с Яном Гилланом: Тони пригласил в Black Sabbath преемника Гиллана в Deep Purple, Дэвида Ковердейла, тогда – фронтмена собственной группы Whitesnake. Джефф Николлс вспоминает, как ходил вместе с Тони на встречу с Ковердейлом в «Рэйнбоу» в Лос-Анджелесе. Чтобы сделать возможный союз еще более привлекательным, Ковердейл привел с собой еще и барабанщика Whitesnake, Кози Пауэлла.

– Мы хорошо поговорили и даже в принципе согласились, что это может сработать, – вспоминал Николлс. – Тони всегда хотел поработать с Дэвидом. В общем, мы решили немного подумать, а потом узнали, что они уехали в Дартмур, и потом снова собрали Whitesnake.

Как раз после этого вмешался Дон и предложил связаться с Яном Гилланом, который, после Purple собрав группу имени себя, добился с ней успеха в Великобритании и Европе, но в Америке совершенно провалился. Когда последний альбом Gillan, Magic, вышедший в конце 1982 года, едва добрался до Топ-20 в Великобритании, Гиллан приостановил деятельность группы и стал готовиться к грядущему воссоединению Deep Purple, которое было секретом Полишинеля в музыкальной индустрии. Единственной помехой были контрактные обязательства Ричи Блэкмора записать еще один альбом Rainbow; он вышел в 1983 году, и на нем играл еще и басист Purple, Роджер Гловер. Клавишник Джон Лорд тоже задержался в Whitesnake, чтобы записать альбом Slide It In, вышедший в том же году. Барабанщик Ян Пэйс в 1983 году сыграл в альбоме Гэри Мура Victims Of The Future.

Единственным участником Deep Purple, сидевшим сложа руки перед воссоединением, запланированным на 1984 год, был Ян Гиллан. Когда в начале весны 1983 года ему позвонил Тони Айомми и спросил, не хочет ли он с ним поработать, поначалу Гиллан даже не представлял себе, как это будет. Позже он признавался: «Мне никогда не нравился их имидж». Более того, он всегда смотрел на Black Sabbath свысока. Гиллан не был хеви-металлистом. Он считал себя представителем «более чистой блюзовой традиции». Ребята из Бирмингема просто не принадлежали к той же лиге, что более свободомыслящие, музыкально разнообразные Deep Purple.

Но не только у Тони Айомми был менеджер, размышлявший стратегически. Фил Бэнфилд, долго работавший менеджером Гиллана, убедил певца хотя бы встретиться с Айомми. В конце концов, что еще Яну делать в свободное время до воссоединения Purple?