Они согласились встретиться на полпути между Бирмингемом, где тогда жили Тони и Гизер, и Редингом, где поселился Ян, – в пабе под названием «Медведь» в Вудстоке, графство Оксфордшир. Пол отвез Тони и Гизера туда в одном из «Роллс-Ройсов» Тони. «Они считали, что произведут на Гиллана впечатление, приехав вот так». Гиллан же вел машину сам – и по пути попал в аварию. «Какой-то мудила въехал мне в зад, так что я приехал на L-образной машине и не в лучшем настроении», – позже вспоминал он. Первое, что ему сказал Айомми, было: «Блин, ну и здоровый же ты хрен!»

– Естественно, мы все напились, – говорил Тони. – Я даже не помню, чтобы мы вообще особенно обсуждали Black Sabbath, просто говорили с Яном о совместной работе. Мы просто хорошо посмеялись, и, пожалуй, на этом все. А потом, протрезвев, мы поняли, что процесс уже пошел.

Ян Гиллан, страдавший от тяжелого похмелья, на следующее утро проснулся от телефонного звонка Фила Бэнфилда, который сказал ему: «Если ты собираешься принимать решения о дальнейшей карьере, может быть, хотя бы будешь консультироваться со мной для начала?» Певец даже не помнил толком, как добрался домой. Бэнфилд освежил ему память словами: «По ходу, вчера ты согласился стать новым певцом Black Sabbath!»

Новость о том, что Ян Гиллан стал вокалистом Black Sabbath, фанаты и критики встретили, мягко говоря, неоднозначно. Одно дело – смешивать кровь Sabbath и Purple, приглашая Ронни Джеймса Дио: он, может быть, и работал с гитаристом и основателем, Ричи Блэкмором, но в Deep Purple никогда не пел. А вот Ян Гиллан был фронтменом того самого состава Purple, который образовал нечестивую троицу британских гигантов хард-рока семидесятых: Led Zeppelin, Deep Purple и Black Sabbath, так что объявление о том, что он теперь поет в Sabbath, вызвало шок. Это все равно что Мик Джаггер перешел бы в The Beatles или, если брать менее давние времена, Дэймон Албарн сменил Лиама Галлахера в Oasis. Такого просто не должно быть. Как Гиллан, с его блюзовыми, пронизывающими до костей воплями, справится с резкими треками вроде Iron Man или Children Of The Grave? На самом деле он справлялся весьма неплохо – когда не забывал тексты. Будет ли он одеваться в черное и носить крест? На оба вопроса певец ответил «определенно нет», хотя тайком все-таки примерил сценический костюм Тони, после чего лишь убедился в своей правоте.

Озадачен был даже Ронни Джеймс Дио.

– Я думал, что они попытаются помириться с Оззи или найти певца определенного типажа, но даже за миллион лет я бы не предположил, что они позовут Яна Гиллана. Все знали, что этот союз ни за что долго не продержится.

Для Дона Ардена, впрочем, все было просто. Позже он сказал мне:

– Они снова попали в газетные заголовки. Это замечательная пакетная сделка! Я мог продать ее в Америке.

Для Гизера Батлера и, в меньшей степени, Тони Айомми перспектива, по крайней мере, на бумаге, была сомнительной.

– После того, как ушел Ронни, – вспоминал Гизер, – я сказал Тони: «Будет как-то смешно, если мы и дальше будем называть группу Sabbath, верно?» И он согласился. По-моему, Дон Арден предложил позвать Яна и выпустить альбом Гиллана/Айомми/Батлера/Уорда, а не Black Sabbath, по крайней мере, именно так считали мы и Гиллан. Мы думали, что в качестве одноразового проекта получится интересно.

Но Тони в первый, и не в последний, раз дал Дону убедить себя и оставил группе название Black Sabbath.

– Я сказал, что, если название будет прежним, они могут спокойно приписать лишний ноль к авансу на запись, – говорил Дон. – А все остальное просто бессмысленно.

Гизер остался очень недоволен этим решением. Впрочем, его возражения вскоре оказались смягчены огромной прибылью от атрибутики и авансами, которые промоутеры гарантировали «новым» Sabbath.

– Этот альбом с Яном Гилланом… не должен был выходить под названием Black Sabbath. Менеджер и лейбл настояли, чтобы мы использовали это имя, я был против, но они в любой момент могут перекрыть нам денежный поток, так что пластинка стала альбомом Black Sabbath. И такое произошло не в последний раз.

По словам Гиллана, ни у кого не было и мысли не называть группу Black Sabbath.

– Не представляю, откуда появилась эта идея «супергруппы», – настаивал он. – С первого же разговора мне ясно дали понять, что приглашают в Black Sabbath.

Собственно, хотя в открытую этого никто не говорил, с точки зрения Гиллана, этот союз был временным. Они с менеджером Филом Бэнфилдом решили, что это поможет ему восстановить репутацию в Америке, чтобы затем сполна пожать плоды воссоединения Deep Purple на следующий год.

Впрочем, еще более поразительным оказался трюк, который Дон Арден провернул, чтобы вернуть в группу Билла Уорда. Смерть Джона Бонэма потрясла Билла до глубины души. Он, конечно, все равно не бросил наркотики, но «каким-то косвенным образом во мне зародилась мысль: может быть, ты и не обязательно умрешь, ты сможешь выбраться. Потому что его смерть потрясла меня до основания, я был совершенно ошеломлен. Очень расстроен и, ну, ты знаешь, мне было очень, очень печально… Можно сказать, что косвенно именно его смерть заставила меня протрезветь».

Это было нелегко, и каждый раз, когда он пытался собраться с силами, буквально через несколько недель давление оказывалось слишком сильным, и он вновь «развязывался».

– Я умирал, но даже зная, что умираю, в основном думал о другом: а кому не насрать, что я умру? Иными словами, я жалел себя. Когда жалеешь себя, то все равно, умрешь ты или нет, понимаешь? Но я много думал о Джоне.

Когда ему позвонили из офиса Дона Ардена и осведомились о здоровье, Билл переживал самый длительный период трезвости со времен подросткового возраста. Он счел предложение вернуться в Sabbath и начать новую жизнь «своеобразной кармической наградой» за те усилия, которые предпринял, чтобы не просто протрезветь, но и оставаться трезвым. Сумбурное мышление, характерное для тех, кто только избавился от вредной привычки: единственными, кого хотели вознаградить Black Sabbath, были они сами, а Билл, пусть тогда он этого еще не понимал, стал еще одной пешкой на шахматной доске. Тем не менее все испытали большое облегчение, когда он согласился.

Через несколько недель были подписаны все контракты, и группа начала работать над материалом в маленьком репетиционном зале в Бирмингеме. Билла на этих первых репетициях не было, его временно подменил Малкольм Коуп, барабанщик бывшей группы Джеффа Николлса Quartz. К моменту, когда к ним присоединился Гиллан, немалая часть материала, попавшего в следующий альбом, уже была написана. Они уже тогда, вполне осознавая каламбур, решили назвать его Born Again.

– Помню, как он писал тексты в студии, – вспоминает Коуп. – А я играл на барабанах предельно просто, потому что знал, что все равно записывать их будет Билли.

К тому времени, как Билл вернулся в Англию, все песни уже были написаны, а демозаписи – сделаны. Ему лишь нужно было сыграть все в чистовом варианте и добавить какие-нибудь свои фишки. На случай, если что-то пойдет не так, Коупа тоже оставили рядом, официально – «чтобы помогать Биллу». На самом деле – для того, чтобы мгновенно вернуться, если потребуют.