– Таблицы смертности. Они пытаются спрогнозировать…

– Когда человек умрет.

* * *

Академия вернулась к обычному расписанию. Жан Ги Бовуар следовал приказу коммандера Гамаша.

Не просто для того, чтобы сохранить структуру и дисциплину, но и чтобы не допустить проведения расследования самими кадетами. Бовуар обнаружил, что они снуют в коридоре у квартиры Ледюка. Они ошивались и у кабинета убитого, снимали отпечатки пальцев с ручки его двери, как будто следователи из полиции забыли это сделать.

Он находил их в тренажерном зале, где занимался Ледюк. Они обыскивали шкафчики. В поисках улик. Хотя понятия не имели, что должны искать.

Это было естественно и даже могло показаться симпатичным, если бы не вызывало такого раздражения. Когда здание битком набито следователями-недоучками, это создает проблемы. А убийство еще больше все усугубляет.

Как только в восемь часов начались занятия, инспектор Бовуар снял телефонную трубку. Он надеялся получить ответ на свое электронное письмо, но ответ так и не поступил.

Он набрал длинный ряд цифр и услышал необычный рингтон. Два гудка вместо привычного одного.

– «Макдермот энд Райан», – раздался веселый голос, словно здесь продавали плюшевых медвежат или цветы, а не оружие.

– Здравствуйте, – сказал Жан Ги, стараясь контролировать свой квебекский акцент. – Я звоню из Канады. Я работаю в Квебекской полиции, и мы расследуем дело об убийстве.

– Пожалуйста, минуточку.

«Она поставила меня в режим ожидания? Неужели компанию засыпают звонками полицейские, расследующие убийства, и их приходится выстраивать в очередь?»

Возможно, у них был специальный отдел, занимающийся этим.

Жан Ги вздохнул. В трубке играла классическая музыка, но вскоре менее веселый голос ответил:

– Инспектор Бовуар?

– Oui.

– Меня зовут Элизабет Колдбрук. Я вице-президент по связям с общественностью. Я получила ваше письмо и сейчас пишу ответ. Извините, что это заняло столько времени, но я хотела проверить факты.

Ее голос звучал довольно резко, и Бовуару вдруг подумалось, что он сделал что-то не так. Это ощущение часто возникало у него, когда он говорил с людьми в Париже или Лондоне.

– Не могли бы вы в любом случае отправить мне это письмо? – спросил он. – Мне нужно иметь письменный документ. Но если вы не возражаете, я бы хотел поговорить с вами сейчас.

– Ничуть не возражаю. Это ужасное происшествие. В вашем письме говорится о смерти. Несчастный случай?

– Non. Умышленное убийство. Выстрел в висок.

– Ай-ай, – сказала она печально, но без удивления.

«Если ты делаешь оружие, – подумал Бовуар, – то что, по-твоему, должно происходить?»

Но вслух он спросил:

– Вы нашли что-нибудь?

– Да. У нас есть заказ на револьвер сорок пятого калибра «Макдермот МР VI». Его забрал Серж Ледюк двадцать первого сентября две тысячи одиннадцатого года.

– Забрал? В Англии?

– Нет. У нашего дистрибьютора в Вермонте. Я могу прислать вам номер заказа и информацию.

Теперь ее голос звучал менее резко. А может, Бовуар просто привык к нему.

Она, конечно, старалась быть полезной, ну так у нее наверняка был немалый опыт разговоров с полицией об оружии.

– S’il vous plaît[47]. Это популярное оружие?

– Уже нет. В некоторых странах полиция все еще использует его, но теперь, конечно, все больше переходят на автоматические пистолеты.

– Вы и автоматику делаете?

– Делаем. Тот, что интересует вас, «макдермот» сорок пятого калибра – очень старое оружие. Шестизарядник.

– Как на Диком Западе?

Женщина сдержанно засмеялась:

– Пожалуй. Кольт создавал свой револьвер, основываясь на нашем оружии. По крайней мере, нам нравится так думать. Популярность «макдермота» достигла пика во время Великой войны. Мы также поставляли немало этих револьверов и во Вторую мировую, но потом спрос пошел на спад.

– А кто заказывает сегодня?

– Такие револьверы нравятся коллекционерам. Ваш человек собирал оружие?

– Non. Он работал преподавателем в академии, которая готовит офицеров полиции здесь, в Квебеке.

– Значит, его интересовало оружие.

– Да, но современное. Не старинное.

– Старинное-то оно старинное, но дело свое делает.

– Дело, то есть убийство?

Наступила пауза.

– Не обязательно.

Бовуар молчал, пауза длилась.

– Впрочем, да. Иногда. Или предотвращение кровопролития. Мы не продаем личное оружие в Канаду. Оно, конечно, запрещено. Поэтому мистер Ледюк сделал заказ в Штатах. Не знаю уж, как он перевозил его через границу.

– Это совсем не так трудно.

Граница была прозрачна в гораздо большей степени, чем это признавали власти.

– Если он не коллекционировал оружие, то чего еще, по-вашему, он мог хотеть от этой модели? – спросил Бовуар.

– Ну, она надежная, у нее не такая сильная отдача, как у других револьверов. А еще она очень точная.

– Точности тут не требовалось, – сказал Бовуар. – И ближнего боя в траншеях он тоже вести не собирался. Зачем кому-то сейчас покупать шестизарядник, когда можно купить автоматическое оружие?

Он почти услышал, как она пожала плечами. Не от безразличия, а потому, что не знала ответа на этот вопрос.

Бовуар попытался зайти с другой стороны:

– Почему он заказал у вас, в Англии, а не купил здесь «кольт», если они так уж похожи?

– История. И качество. Любители оружия знают нашу марку.

– Однако «кольт» и «смит-вессон» тоже хороши и стоили бы меньше. И делаются тут, под боком – в Штатах.

– Да, они были бы дешевле.

– Но, может, к ним не делают глушителей, – предположил Бовуар.

– Мы тоже не делаем глушителей.

– Как же так? У того револьвера имелся глушитель. Я упоминал об этом в письме.

– Я решила, что это опечатка или ошибка с вашей стороны.

– Вы думали, я не знаю, что такое глушитель? – спросил Бовуар.

– Для меня это лишено смысла, – ответила Элизабет Колдбрук. – У револьверов нет глушителей. Глушители на револьверах не действуют.

– На этом действовал.

У него возникло впечатление, что один из глушителей прилепился к мадам Колдбрук. Молчание слишком затянулось.