лицах Джипа и Виктора нельзя было скрыть даже миражом. Несколько секунд они молча смотрели на медленно оттаивающий листок, лежащий у него на ладони, и просто хлопали глазами.

– Я ожидал что-то больше похожее на пепел… – пробормотал Звонарь, отойдя от легкого недоумения.

Старший подошел ближе, дабы взглянуть на творение своего брата: – Я не знал, что ты так умеешь… ведь это ты сделал?

– Нет, однорукий садовник Бо́рис! Ну разумеется я! – Гордо отвечал ему Жан. – Просто мне случайно в голову пришла идея.

Каким бы глупым младший Пуарье не казался из-за своей манеры поведения и разговора, Жан был ничуть не глупее Жока, просто, как раз, в отличие от него, он никогда это не выставлял на показ. А если брать в расчёт то, что шутник всегда действовал с виду необдуманно и иногда безрассудно, это лишь потому, что в его голове за мгновение пролетает огромное количество мыслей и идей, а он просто выбирает ту, которая больше всего приглянулась, даже если она была абсолютно не логична.

Проснувшийся гений подошел к ним и прервал оживленную дискуссию совершенно простым и в тоже время колким вопросом: – И что… вот это всё? – Сказал он, глядя на уже почти оттаявший листок и указывая на него пальцем.

– Если я могу зажечь разом все полторы сотни свечек на торте мистера Крауна, это ещё не значит, что я могу так быстро перестроиться в ходячий холодильник! Я же первый раз в жизни такое делаю!

– Да, честно сказать, я удивлен, что у него это вышло вовсе! – Поддержал его Джип, улыбаясь и хлопая того по спине.

Виктор, приподнял одну бровь: – Я сейчас не понял, это был комплимент или же наоборот?

– Да я вот что-то тоже. – Обиженно проговаривал Жан, растирая в руке почти оттаявший листик. – Но да не суть. Вы только представьте: идет обвал, а нигде нету ни Джипа, ни другого создателя… и тут я возвожу огромную стену изо льда и спасаю всех…

– Звучит конечно идеалистично, вот только где ты столько воды возьмешь? Или представь какая должна быть влажность воздуха для такого чуда…

– Вот ты гад, братец! Не даешь мне даже помечтать!

– Мечтать вредно. – Подытожил Жок и направился назад к дереву.

– У тебя либо опять резкие перепады настроения?

Вдруг Джип вспомнил, зачем они на самом деле сюда пришли, и чем должны были заниматься в отведенные сутки до начала командного соревнования: – Ребята, ребята, вообще-то мы здесь для обсуждения первоочередной задачи, так что, Жан, соберись! Если все пройдет как надо, то у тебя будет ещё вся жизнь впереди, чтобы развивать свои недюжинные таланты. Жок, хватит спать! Ночь ещё будет. Завтра начало… и возможно начало конца.

– Вот не надо тут только «пессимиство» разводить…

– Думаешь мы не победим оболтусов из этой лунной чепухи? – Встали близнецы на свою защиту.

– Я ничего не думаю, но этот Фрост по-настоящему хорош. Таких навыков я ещё не видел…

– Да ладно! У нас есть боевой чтец! А у них? Зеленоглазый лунатик?

– Да, кстати, теперь понятно почему она захотела именно такое название… – как обычно поддерживал брата Жок, неподалёку топчась на месте.

– Я ни в коем случае не хотел нагнетать обстановку, ребят. – Продолжал Джип, покачивая головой. – Я согласен во всем, что вы сказали. Да, мы, скорее всего, сильнее. Да, у нас есть Виктор. И, да, наша команда была собрана фактически задолго до того, как все они, возможно, первый раз друг друга в глаза увидели, но не стоит забывать о главном! Для нас четверых это – не просто соревнование… здесь будет решена наша судьба! И как бы небыли велики наши шансы на успех и победу в турнире, есть вероятность проигрыша… Какой бы малой она не являлась, но она есть! Ведь мы не знаем, как что может обернуться, и всего не предугадаем. Поэтому и собрались здесь, дабы обсудить и придумать выход практически из любой ситуации, которая может возникнуть по ходу проведения соревнования. Нужно снизить шанс проигрыша к абсолютному минимуму, ибо он может означить то, что мы лишимся всего, что имеем… всех, кого мы любим, всех друзей! Смысла жизни наконец! Этого не должно произойти ни в коем случае! Так что сосредоточьтесь. Нам предстоит много чего предвидеть…

***

О это чувство ответственности, когда следующее твоё действие или несколько из них могут повлечь за собой последствия и изменят всю твою жизнь, падает на плечи с тяжестью огромной бетонной плиты, и лежит там до тех пор, пока у мученика не хватит сил сбросить эту невыносимую ношу. Именно с таким чувством Виктор и братья открыли глаза, проснувшись поутру прямиком на их укромной поляне. Не представляя сколько времени, они очень быстро подскочили и понеслись назад к зданию административного холла, совершенно позабыв про своё чувство волнения, ведь могли вовсе проспать начало открытия групповых соревнований. Но не тут-то было. Ребята, отнюдь, прибежали так быстро, что оказались одними из первых кто пришел к сцене. Успокоившись и расслабившись, они сели прямо на ней. Джип и близнецы пытались отдышаться, в то время как Звонарь присел на порожках, ведущих на сцену и, уставившись в пол, снова принялся прокручивать в голове все возможные варианты исхода событий и все тактики, что вчера они тщательно разбирали до тех пор, пока просто не отключились. Время шло очень медленно, особенно из-за того, что ни у кого не было часов, а спросить никто так и не додумался. Народ постепенно прибывал и прибывал, усаживаясь за трибуны, а подошедший Леонард согнал братьев, которые до сих пор сидели прямиком на сцене.

– Мистер Краун, мистер Краун, – тихо спросил подошедший к нему Жан, – а вы не знаете, как, ну, или хотя бы где будет проходить групповой турнир?

– Даже если бы знал, то не имел права вам рассказать, мистер Пуарье. – Строго и четко ответил он. – Но могу сказать лишь одно… – Ребята подошли к нему в надежде на получение хоть какой-то полезной информации. – Сегодня вы выложитесь по полной, и ничто и никто не сможет вас победить. Как бы не обернулись события, как бы не сложна была ситуация… Главное – это вера в себя. Верьте, ибо мы верим в вас. Вы все сможете! Мы ждем вас назад с победой. – Затем он положил руки на плечи Джипа и Жока, стоящих по обе стороны от него и прошел дальше. А, прошмыгнув мимо Виктора, он посмотрел на него и, одобрительно кивнув, направился к своему месту за трибунами. Наконец все