насыщенности реальности. Мицуки взлетел на столб, с него прыгнул на крышу, оттуда — на самый верх водонапорной башни и с высоты оглядел улочки, заведения и лица на скале над Резиденцией. Все-таки хорошо было быть Мицуки, а не Логом-27, и жить в Конохе с командой Боруто.

Во сне они так и не расшифровали загадочную фразу. Мицуки раздумывал над ней недолго и сейчас, завидев лица Хокаге на скале, наконец-то понял ее значение. Он осмотрел гордый профиль Йондайме Хокаге — Желтой Молнии Конохи. Минуя Пятую и Шестого, скользнул взглядом к последнем лику — Нанадайме Хокаге Узумаки Наруто.

«После смерти наши глаза опять откроются, и то, что было молнией, станет солнцем».

Мицуки улыбнулся.

Интересная была загадка.

Молния стала солнцем. Родитель уже давно упоминал о редкой силе Седьмого Хокаге освещать души людей и привлекать их на свою сторону, хоть Мицуки и не довелось испытать этого на себе. У него было свое солнце. И по удивительному стечению обстоятельств в условие таинственной фразы-загадки оно тоже замечательно укладывалось.

Лики Хокаге его больше не интересовали. Он окинул взглядом деревню в поисках Боруто и извлек из-за пазухи рекомендацию.

****

Пальцы болели. Упираясь спиной в мягкий диванчик бургерной, Боруто давил кнопки и пытался в одиночку завалить босса. Два хода выше, три ниже. Пропустить удар поверху. Жахнуть самому! Не успел. На последнем маневре босс снес ему голову, и оставшийся маячок жизни на верхней панели погас.

Боруто цыкнул и отшвырнул приставку на стол.

— Наконец-то ты освободился, — с улыбкой проговорил над ухом Мицуки.

Боруто подскочил на месте. Мицуки и правда улыбался, интуиция не подвела. Золотые глаза товарища лучились лукавством.

— Конохамару-сенсей просил передать вам с Сарадой.

Боруто с недоумением уставился на протянутую ему бумажку, вырвал из рук Мицуки, пробежал взглядом по строкам. Где-то на дне сердца шевельнулась горечь, а за ней — обида и безразличие. Боруто отшвырнул заявку тем же небрежным жестом, что и недавно приставку.

— Мне это неинтересно.

— Вот как, — спокойно заключил Мицуки. — Очень хорошо.

— Это еще почему?

— Потому что на экзамен допускается только команда из трех человек. Сарада уже отказалась. Мы не смогли бы попасть на экзамен в любом случае, но раз тебе это не интересно, новость тебя не огорчит, — заключил Мицуки и снова улыбнулся.

Боруто оцепенел.

— Погоди-погоди… Что значит, «Сарада отказалась»? Ты видел Сараду?

— Да. Я принес ей заявку.

Боруто вскочил.

— Как она?

Мицуки пожал плечами.

— Это слишком общий вопрос.

Он сцепил зубы. Любой нормальный человек ответил бы на этот общий вопрос именно то, что от него ожидали услышать в ответ. «Сарада все так же угнетена и страдает». «Она в ярости». «Она немного успокоилась». «С ней все в порядке после того странного исчезновения». Но Мицуки ждал конкретики. У Боруто не было вдохновения выдумывать конкретные вопросы.

— Сарада… Сарада не могла отказаться. Она же хотела стать Хокаге, даттэбаса!

****

Из окон академии на них пялились любопытные ребята. Сараде было на них наплевать. Вся эта мирная жизнь, которая когда-то давно, в тяжелые моменты прошлого, казалась ей раем, сейчас обрела совсем иные краски. Для Чоучоу и других все осталось по-прежнему, но Сарада теперь слишком хорошо знала, что предшествовало этому миру, и слишком хорошо представляла, что его поддерживало сейчас, за незримой для детских умов чертой.

— Я никогда не играл в пинг-понг, — с улыбкой сообщил Мицуки.

— Просто следи за шариком, — ответила Сарада, поправляя очки.

— …и не выпускать его за пределы стола, — догадался Мицуки.

Сарада прокрутила в пальцах ракетку.

— Почему ты хочешь потратить на это время?

— Потому что у папы какие-то дела в деревне. Пока он не разберется с ними, мы не сможем отправиться в путь.

— Интересно.

Сарада отступила на три шага и подала. Шарик ритмично защелкал о стол. У Мицуки была отличная реакция. Кроме того, он здорово растягивал руки и брал любые подачи, даже под самой сеткой. Сарада усмехнулась и активировала шаринган.

Над столом повис немой вопрос, который Мицуки так и не задал: «Почему ты решила провести это время со мной?»

Сарада автоматически отбивала шарик и думала о том, что с Мицуки ей сейчас было почему-то общаться намного проще, чем с Чоучоу или Боруто. Мицуки был не от мира сего, как и она. Он смотрел на все со своего странного угла. Как и она. Остальные чего-то ожидали от нее, думали, она станет делиться с ними впечатлениями о своем исчезновении, будет вести себя как раньше. Но Мицуки не строил ожиданий, потому оставшееся время в Конохе она предпочла проводить вместе с ним. Чоучоу завалила бы ее вопросами. Боруто…

Сарада стиснула зубы и со злостью подкрутила очередную подачу.

— Нашел наконец-то, — мягко сообщил Мицуки.

— А?

— Сарада! — резанул уши взволнованный голос.

Рука дрогнула. Шарик не попал по столу, звонко стукнулся о землю и укатился в кусты.

Мицуки проследил за ним взглядом, снова посмотрел на нее, как бы изучающее, и с улыбкой сказал:

— Я подниму.

Сарада выдохнула и погасила шаринган.

С неба свалился Боруто.

— Сарада! — повторил он взволнованно и тут же набросился на нее: — Что это значит? Почему ты уходишь из деревни? Что с тобой произошло? Почему ты не собираешься участвовать в экзамене? Саске-сан же сказал… Ну… в общем… Он бы мог подождать, даттэбаса!

Лихорадочный блеск в глазах отдавал тревогой и потаенным страхом. Боруто… Издали — вылитый Наруто, но лицом весь в мать. Дети не появлялись просто так из ниоткуда. Их появлению предшествовал интимный контакт. Сарада представила Наруто в постели с Хинатой, и ее бросило в жар. Это было чертовски несправедливо по отношению к Боруто, но Сарада ничего не могла с собой поделать. Она не видела в нем равного себе человека. Только ошибку. Плод измены.

«Фактически Боруто-кун не плод измены, — заявил голос в голове. — Наруто-кун из этой реальности ничего тебе не обещал».

Сарада оторопела.

— Какого черта ты делаешь в моей голове? Снова!

Боруто осекся. Теперь в его взгляде преобладал страх.

«Не хотел показываться при Саске-куне».

Сарада прищурилась.

Ага. Значит, ты боишься папу.

— С-сарада… — пролепетал Боруто.

Она изо всех сил старалась удержать себя в руках, но ее взгляд, по-видимому, все равно