Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она покраснела, но выглядела довольной его похвалой.
“Значит, ты Оби-ван, не так ли?”
Он рассмеялся над ссылкой на "Звездные войны".
“Не говорите Майклз, что вам нравятся ” Звездные войны", у вас не будет ни минуты покоя".
Эндрю ушел, чтобы помочь прибраться в палате. Когда он что-то нес обратно на пост медсестры, он увидел мужчину, пристально смотревшего на него. Эндрю чувствовал, что должен знать его, но не мог вспомнить. На обратном пути мужчина снова посмотрел на него, и Эндрю понял, откуда он его знает. Он был одним из мужчин, которые были утром в кафе, он работал на муниципалитет, и Эндрю обычно видел его в одном из этих флуоресцирующих жилетов. Он встал, когда Эндрю спустился в палату.
“Что ты здесь делаешь? Я думал, ты гауни?”
"Гауни" - уничижительный термин, который люди, жившие в Кембридже, использовали для описания студентов. В городе существовала целая проблема противостояния горожан и гауни.
“Вы правы, я студент, но я работаю волонтером здесь по воскресеньям. У меня самого в детстве был рак”.
Он выглядел озадаченным этим, затем все его отношение изменилось, и его щетинистый образ просто рухнул. Он повел Эндрю знакомиться с женой и сыном. Его сын выглядел ужасно, хрупкий и немощный, испытывающий явную боль. Эндрю остался и поболтал несколько минут, а затем ушел попрощаться с Мэнди. Хотя он не проводил много времени в палате, он всегда удивлялся, когда ребенок прощался с ним, когда он направлялся к выходу. Эндрю остановился, чтобы напомнить сестре, что он будет дома в субботу, а не в воскресенье, а затем направился к выходу. Парень из кафе и его жена ждали у лифта, спускаясь в кафетерий, пока их сын спал.
Возвращаясь пешком в колледж, Эндрю редко ездил на автобусе, поскольку это давало ему время все обдумать, он думал о Роне, муниципальном работнике, и его жене. Выражение отчаяния, осознание того, что ничего не работает. По тому, как Рон вел себя в кафе, по подшучиванию между рабочими, никогда нельзя было сказать, что он был отцом, столкнувшимся лицом к лицу с фактом смерти своего сына. Ему всю жизнь пришлось сталкиваться с болью, трагедия смерти Фейт никогда не покидала Мэри и Брайана. Ее часто хоронили, но она никогда не проходила. Пока Эндрю шел, он думал о своих родителях, какими они были во время его лечения и особенно после. Они избежали самого страшного для любого родителя - смерти ребенка. Как эти страхи отразились на том, как они обращались с Роуэном и с ним самим впоследствии? Намеренно или нет, Скотт стал результатом хороших новостей о его выздоровлении. Но, как всегда, его отношения, или, скорее, их отсутствие, с родителями смущали Эндрю. У него было идеальное подростковое детство. Не было никаких правил, кроме времени, к которому нужно возвращаться домой. Он часто мог отсутствовать по 15 часов в выходные из-за всех своих дел. По воскресеньям он ужинал с другой семьей. Казалось, они никогда не мешали, не требовали семейного времяпрепровождения. Он этого не понимал.
Вместо занятий в библиотеке он написал пару коротких писем Лесли и Сюзанне, рассказав им о жизни в колледже. Он с нетерпением ждал встречи с ними обоими, и с Джулианом тоже. Половину времени Эндрю переставал писать и просто сидел, предаваясь воспоминаниям обо всем, что произошло за эти годы. Ужин в тот вечер был насыщенным, для большинства студентов это были последние выходные, поэтому он был оживленным и интересным. Джастин был предметом многочисленных подшучиваний за обеденным столом, и он хорошо это воспринял. У него не было особого выбора, поскольку в то утро его заметили возвращающимся домой в 11.30. Другой странной вещью было то, что Эбигейл смотрела на него очень странно. Из всех людей в коридоре, даже из Дэвида, который был скучным и говорил только о гребле, она была человеком, с которым Эндрю был наименее близок. Они никогда не были наедине, только они вдвоем, и в ней всегда чувствовалась защитная грусть. Эндрю изначально думал, что она одинока и является шаблонной хорошенькой женщиной, к которой никто не может приблизиться. Теперь он не был так уверен, в ней было что-то, чего он не мог понять. Она была милой и вежливой, но это была видимость. Только когда они оказались втиснутыми в угол бара, Хелена рассказала ему, зачем было смотреть в последний раз.
“Прошлой ночью мы сбили две картины с ее стены. Она пришла спросить меня, не было ли землетрясения. Как только она спросила, я попытался быть беспечным, но покраснел, как маяк. В итоге я сказал ей, что это были мы. Я никогда не был так смущен ”.
Эндрю покачал головой.
“Это то, что есть, не переживай по этому поводу. Она все равно никогда со мной не разговаривает, наверное, думает, что я зверь, пользующийся своей милой невинной подругой. Овладеваю тобой, как землетрясением? Это новое название.”
Хелена усмехнулась и даже не потрудилась ударить его.
“Милая и невинная, ты помнишь, что в следующие выходные”.
Последняя неделя семестра была полна вечеринок в честь окончания семестра. У OTC была одна, у хоккейной команды была одна, ночи подряд, и это было тяжело. В пятницу вечером, после последних занятий, по всему городу царил пьяный хаос. Попасть было некуда, рестораны были забиты до отказа, клубы были безнадежным делом, поэтому они оказались в баре колледжа. Классическая ночь выпуска пара. Напитки были пролиты, людей выносили, а блевотину приходилось осторожно переступать по пути обратно в комнату. Именно такой, по мнению большинства людей, является студенческая жизнь каждый день. Эндрю был самым пьяным за весь семестр и чувствовал себя не очень хорошо, когда проснулся. После того, как он заставил себя совершить хотя бы короткую пробежку, он дошел до кафе Пегги, чтобы съесть остатки недельного супа и полноценный английский завтрак.
“Меня не будет до вечера среды на следующей неделе, Пегги, и я буду здесь только с четверга по воскресенье. В выходные я буду в бассейне, так что не могла бы ты приготовить партию поменьше, но не раньше среды?”
“Конечно, милая, я думал, ты уже закончила”.
“Нет, я возвращаюсь на следующие выходные, но 11-го отправляюсь домой. Я вернусь 14го января и буду на