журналах Argonaut и Wasp, которые Бирс редактировал (в конце 1870-х и в 1880-е годы – соответственно). Но не следует считать, что Морроу был подражателем американского классика. Молодой автор искал свой собственный – особый путь и преуспел в этом. Впрочем, Бирс рядом с собой (и вообще) «подражателей» не терпел, среди его немногочисленных учеников «выживали» только самобытные дарования. Иные были ему просто не интересны.

Хотя Морроу сочинял не только рассказы, но и романы. У него их три: детективно-мистический – «Странное признание» (отдельным изданием он не выходил), экзотический – «Лентала» и мелодраматический – «Мужчина. Его удел». Его писательская репутация зиждется, прежде всего, на единственном новеллистическом сборнике «Обезьяна, идиот и другие персонажи» (The Ape, Idiot and Other People), вышедшем при жизни автора единожды – в 1897 году. Рассказы в этот сборник отбирал сам писатель, их четырнадцать. Судя по всему, составляя книгу, он учитывал художественный уровень текстов, их стилистику и тематику.

Наследие Морроу-новеллиста, конечно, обширнее. Усилиями американских исследователей (тут мы должны поблагодарить наших современников-калифорнийцев С. Т. Джоши и С. Дземиновича) к настоящему времени собран основной корпус его произведений – всего их около сорока. Некоторые из рассказов в наши дни включаются в антологии weird-прозы, в последние годы появляются и авторские сборники. Под разными названиями в 2000-е они издавались более или менее регулярно (прежде всего, в США), и писатель справедливо считается одним из классиков англоязычной «страшной прозы».

Уильям Чемберс Морроу (William Chambers Morrow, 1854 – 1923) был, главным образом, что называется, «журнальным писателем». Его тексты – художественные и публицистические (последние – по обычаю времени – не всегда подписаны) – рассыпаны по страницам калифорнийских (Californian, Overland Monthly, San Francisco Examiner, Call, San Francisco News Letter) и национальных (Lippincott Magazine, Philadelphia Magazine, Munsey’s Magazine, Smart Set) периодических изданий. Большинство из них до сих пор не переизданы и широкому читателю совершенно неизвестны.

Как можно понять уже по рассказам (а также по немногочисленным сохранившимся фотографическим портретам), Морроу был личностью довольно своеобразной. Судя по всему, серьезное влияние на его психику наложили впечатления детства. Он был «южанином» из богатой плантаторской семьи и оказался свидетелем «эксцессов» «покорения» Юга северянами: видел кровь, жестокость, насилие… Повлияла, разумеется, и личная трагедия: в 1881 году Морроу женился, вскоре в семье родился сын, но слабый и болезненный, не дожив до года, умер. Мать так и не смогла оправиться от удара, да и отец, видимо, тоже.

Морроу сотрудничал во многих журналах, но был нелюдим, жил в уединении и не любил публичности. Поэтому известно о нем совсем не много. Как и многие калифорнийцы, на Западе он был человеком пришлым: его родина – «Глубокий Юг», штат Алабама, город Селма. В двадцать лет Морроу оставил родные пенаты и перебрался в Калифорнию. Сначала обитал в Сан-Франциско. Но жизнь в шумном, суетном и космополитичном мегаполисе утомляла и действовала на нервы, потому молодой человек вскоре переехал в тогда еще тихий провинциальный Сан-Хосе. В Сан-Франциско познакомился с А. Бирсом. Мэтр стал литературным наставником начинающего писателя: правил его тексты, помогал советами и т. п. Обладавший обширными связями и влиянием, Бирс ввел неофита в литературный мир культурной столицы Запада, помог с первыми публикациями. Позднее их пути разошлись, с конца 1880-х Морроу «плыл» уже самостоятельно.

Хотя «страшную прозу» тогда писали многие, Морроу с самого начала отличался «лица не общим выражением». Его тексты числят обычно по «ведомству» suspense или weird tales, но данное жанровое определение едва ли полностью соответствует тому типу историй, которые сочинял этот автор. Прежде всего, он явно не стремился развлечь читателя. Если в его коллизиях и присутствуют элементы «готики», приключения, «страшилки» и т. п. – для него они не самоценны. Писатель был устремлен к изучению человеческой души, феноменов и состояний, возникающих в моменты глубоких нервных переживаний и фрустрации. Автора очень интересовал (в том числе, видимо, и по личным мотивам) феномен девиантного поведения, его формы, истоки и скрытые мотивы. Вероятно, потому его истории так густо населяют «девиантные» герои. С позиции «нормального» человека, их поступки, мысли и деяния труднообъяснимы, но, по-своему, они последовательны и логичны. Автор постоянно задается вопросами: что есть «норма», и всегда ли «ненормальное» поведение на самом деле является таковым? Сам Морроу свои сочинения подобного рода называл «психологическими этюдами», иногда – «исследованиями», но неизменно «упаковывал» их в форму увлекательного повествования – рассказ с нетривиальным сюжетом, героем и ситуацией.

При жизни литератор был не слишком успешен – уж очень необычны были его рассказы. Читатель нередко недоумевал: всерьез это или писатель над ним посмеивается? Что это: «страшный рассказ» или ядовитая ирония?

Скорее всего, именно в силу вышесказанного Уильям Морроу и его наследие явно «выпали» из поля зрения любителей страшной прозы – слишком уж он необычен для ценителей историй про вампиров, оборотней и иных порождений преисподней.

У. Морроу-писатель был довольно активен в 1880-е – 1900-е гг. Его «звездный час» как новеллиста связан с газетой San Francisco Examiner знаменитого У. Р. Херста (олигарха-медиамагната, политика со скандальной репутацией и создателя «желтой прессы»). Скорее всего, Морроу появился в газете с подачи А. Бирса – ведущего ее обозревателя. Именно на страницах этого издания были опубликованы, пожалуй, одни из лучших и самые известные истории писателя: «Эксперимент хирурга» (1887), «Непобедимый враг» (1889), «Не та дверь», «Женщина из смежной комнаты», «Рыжеволосый незнакомец» (все 1891 г.). С Examiner связаны и его журналистские успехи. Здесь Морроу зарекомендовал себя как бесстрашный репортер-расследователь – один из предтеч отважных «разгребателей грязи» начала 1900-х. В 1901 – 1902 гг. он опубликовал серию разоблачительных репортажей под общим названием «Деньги на крови», обличающих железнодорожные компании и преступную практику расправ с теми, кто не уступает приглянувшиеся им земли.

Но как бы успешно ни складывалась для Морроу журналистская карьера, все-таки, это было не его дело: в конце 1890-х он уходит из журналистики и пытается создать нечто вроде «школы писательского мастерства». Тогда же, в 1899-ом, Бирс в газете так прокомментировал начинание своего бывшего ученика: «Да, жаль, что Морроу учит других писать плохо, вместо того, чтобы самому писать хорошо. Впрочем, стоит ли расстраиваться: свинью не научишь петь по-соловьиному, но его дарованию это не повредит. Он будет еще сочинять – во всяком случае, я на это очень надеюсь». И действительно, в 1900-е Уильям Морроу вернулся в литературу, опубликовал больше десятка рассказов в ведущих журналах страны. Но, увы, это был уже не тот Морроу. Завораживающе странных историй он больше не писал. Что-то