Сунув руку в карман, он извлек испачканный кровью платок Джилли.

Гидеон взял его в руки и, побледнев, молча уставился на него. Вокруг носа и губ капитана Уэйра внезапно залегли глубокие складки. Пятна уже потемнели, из красных став коричневыми, но Гидеон безошибочно понял, что смотрит именно на пятна крови, а не на что-либо иное. С трудом сглотнув подступившую к горлу тошноту, он дрожащими пальцами положил платок на стол, поднял голову и взглянул на мистера Ливерседжа.

Едва упомянув оливковый костюм, Ливерседж понял, что попал в точку. От него также не укрылась дрожь в пальцах, которую тщетно пытался унять капитан. Ливерседж снисходительно улыбнулся, размышляя над тем, что на месте капитана Уэйра тоже был бы взволнован, неожиданно узнав, что в течение месяца ему предстоит стать герцогом. Затем он встретился с капитаном взглядом и за то короткое время, которое ему было отведено на это, успел подумать, что никогда еще не видел, чтобы чьи-то глаза так светились. Ему даже показалось, будто этот взгляд его опалил, что было совершенно неудивительно, ведь поле зрения Гидеона заволокло пылающим красным туманом.

В следующее мгновение две железные руки вырвали далеко не тщедушную фигуру мистера Ливерседжа из кресла и принялись его жестоко душить и трясти одновременно. Беспомощно цепляясь пальцами за эти руки, тот в ужасе смотрел на потемневшее от ярости лицо, бешеный оскал, обнаживший плотно стиснутые зубы, и чудовищно раздутые ноздри. Прежде чем у него в глазах потемнело, мистер Ливерседж успел увидеть в этом лице свою смерть и понял, что впервые в жизни ошибся. Затем его глаза выкатились из орбит, язык вывалился изо рта, и Ливерседж утратил способность видеть и понимать. Стоило ему потерять сознание, как Гидеон отшвырнул его от себя, и он безжизненной массой рухнул на пол.

Грохот от падения на пол тела мистера Ливерседжа немедленно призвал Рагби к месту событий. Слуга застал хозяина отряхивающим ладони как будто в попытке избавиться от прилипшей к ним грязи, а гостя – неподвижно лежащим на полу. Ничем не выдав удивления, вызванного этой странной картиной, но окинув мистера Ливерседжа наметанным глазом, Рагби заметил:

– Похоже, этого вы действительно прикончили, сэр! Но что меня интересует сейчас, сэр, так это как мне от него избавиться, если вы его убили? Вы чересчур поспешны, сэр, вот что я вам скажу!

– Да жив он, – буркнул Гидеон. – Во всяком случае… Набери воды и вылей на него! Мне он нужен живым!

– Жаль, вы раньше об этом не подумали, сэр! – сурово заметил Рагби. – Удивительно, что только может происходить в гостиной джентльмена!

Он вышел из комнаты и через пару минут вернулся с кувшином воды, щедро вылив все его содержимое на физиономию мистера Ливерседжа.

– Похоже, все это напрасно, – заметил Рагби, – но, может, лучше залить ему в глотку огоньку?

Гидеон подошел к буфету и налил в бокал немного бренди.

– Живой? – поинтересовался он, глядя на Рагби, прижавшего ладонь к грудной клетке пострадавшего.

– Живой, сэр, – отозвался слуга. – Живой, но еле дышит. – Он увидел смятый шейный платок мистера Ливерседжа и покачал головой. – Ну, я думал, вы ему врезали, сэр, но теперь вижу, вы его чуть не задушили.

Рагби ослабил узел платка, выпрямил руки и ноги страдальца и приподнял его голову.

Гидеон опустился на колено, поднеся бокал к безвольно открытым губам мистера Ливерседжа.

– Полегче, сэр, полегче, – предостерег его Рагби. – Не то он захлебнется. Да и проливать этот огненный напиток ему на сорочку тоже жаль! Позвольте мне его угостить. Я его мигом приведу в чувство.

Гидеон уступил бокал слуге и, выпрямившись, сказал:

– Рагби, его светлость в беде!

Слуга на мгновение оторвал бокал от губ пострадавшего и поднял голову.

– Что? – спросил он. – Не может быть, чтобы из-за этого толстяка, сэр! Что случилось с его светлостью?

– Я не знаю. Кажется, он в плену у этого типа. Я должен был выяснить больше, прежде чем его задушить, но… Залей в него еще бренди!

– Оставьте его в покое, сэр. Он постепенно приходит в себя. Не может быть, чтобы он явился сюда, чтобы сообщить вам это.

– О, именно с такой целью он и явился! Он приехал продать мне его! За пустяковую сумму в пятьдесят тысяч фунтов был готов устроить так, чтобы его светлость больше никто никогда не увидел. Он даже готов организовать убийство моего отца! Услужливый тип, ты не находишь? Предъявил мне вот это!

Рагби застыл, глядя на платок герцога.

– Боже мой, сэр! Что он сделал с его светлостью? – воскликнул слуга. – Это кровь, это точно кровь!

– Говорю тебе, не знаю. Но, уверяю, что очень скоро все выясню! Я не верю, будто Джилли умер! Этого не может быть!

– Господи, нет, сэр, конечно, он не умер! – поспешил согласиться с хозяином Рагби. – Скорее всего, они подрались и его светлости разбили нос. А пока не стоит кипятиться и переживать раньше времени. Вообще в этом нет ничего удивительного. Этого следовало ожидать! Нельзя было позволять его светлости убегать…

– Черт возьми, ты что же думаешь, я бы его отпустил, если бы предполагал, что ему может угрожать опасность?! – рассвирепел Гидеон.

– Конечно нет, сэр! Если вы мне немного поможете, мы уложим этого висельника на диван. Нянчиться с ним не стоит, но, с другой стороны, если мы устроим его чуть удобнее, он разговорится быстрее. А он обязан заговорить! Коль он сам этого не поймет, придется создать ему условия еще хуже, чем те, в которых он пребывает сейчас. Но я бы не сказал, что у нас возникнут с ним трудности, сэр. А чем спокойнее мы все сделаем, тем лучше, сэр.

Гидеон, кивнув, нагнулся к ногам мистера Ливерседжа. Незадачливого джентльмена подняли на диван, где он еле слышно застонал.

– Предоставь его мне, – отрывисто произнес Гидеон, не глядя на Рагби. – Я позову тебя, если ты мне понадобишься.

Рагби, с сомнением взглянув на хозяина, сказал:

– Да, сэр, но судя по тому, как вы с ним обращались, и по вашему ужасному настроению… прошу прощения, но я бы сказал, что снова понадоблюсь ему, а не вам!

– Не будь глупцом! Я не собираюсь его трогать. Он думает, все козыри у него, но он заблуждается! Да, да, мистер Ливерседж! Промашка у вас вышла!

Ливерседж открыл глаза и поднял дрожащую руку к своему истерзанному горлу. Он снова застонал, и Гидеон налил в бокал еще бренди. Рагби, не скрывая неодобрения, наблюдал за тем, как капитан приподнимает мистера Ливерседжа и снова подносит к его губам бокал. Впрочем, он, похоже, остался доволен тем, что его хозяин, во всяком случае, на первый взгляд, не собирается прибегать к новым методам физического воздействия. Заметив, что нет смысла напаивать пройдоху допьяна, он удалился, чтобы нести караул за дверью.

Мистеру Ливерседжу было очень трудно глотать, но он выпил бренди и даже сумел сесть. Осторожно ощупав горло, снова застонал и перевел налившиеся кровью глаза на капитана.