– Значит, я в него попал, – обрадовался сержант Гжегож Коваль. Но вдруг ему стало грустно, потому что допрос отменялся.

10:30

Раймонд Дутка жил в двухкомнатной квартире в старом доме XIX века на пересечении улиц Хвялковского и Заводской. Он получил ее в наследство от своих родителей. После войны отец Раймонда Дутки, Эдмунд Дутка, слесарь, работавший на железной дороге, получил ее от государства. Не особо комфортная квартира, но такое жилье в центре города по местным меркам было настоящей роскошью. Квартира находилась на пятом этаже, поэтому Раймонду с его солидным весом приходилось несколько раз в день подниматься вверх по лестнице. Проблемой была также доставка угля в квартиру, когда становилось холодно, нужно было топить печи. Когда-то, еще при жизни матери Раймонда, топили также кухонную печь. Но после ее смерти печь окончательно погасла, потому что сын не любил готовить. Он кипятил воду для чая кипятильником, а горячие блюда ел в городе. Проблема печного отопления в квартире была решена, когда смотрителем дома стал Генек. Он получил работу в доме благодаря знакомствам Дутки. Генек, пожилой рецидивист на закате карьеры, как раз отмотал очередной срок. Он отсидел 10 лет в Равиче за убийство в состоянии аффекта, и после освобождения у него не было шансов вернуться в лоно социалистического общества. Он мог лишь мечтать о нормальной работе, никто не хотел нанимать бывшего преступника. Он приехал в Вильду в свою прежнюю квартиру, но оказалось, что его жилье уже несколько лет принадлежит другому человеку. Деньги, заработанные в тюрьме, он решил пропить в пивной на Вроцлавской. Именно там он случайно встретил Раймонда, решившего опрокинуть кружку пива. Раймонд знал всех в Вильде и помнил его с давних пор. Он сказал ему прийти к нему домой, а потом отправил его на биржу труда. Там доброжелательная сотрудница, знакомая Дутки, вручила Генеку направление на работу в качестве смотрителя дома на пересечении улиц Хвялковского и Заводской. Так Генек стал уважаемым человеком.

Раймонду больше не нужно было беспокоиться по поводу того, кто принесет уголь и натопит печи. В лице Генека он получил преданного друга, готового на все ради него. Было еще кое-что, что их объединяло. К новому смотрителю дома сразу пришли двое серьезных мужчин из Службы безопасности. Они заставили его подписать согласие о сотрудничестве с органами и приказали отчитываться раз в неделю о том, какие настроения преобладают среди жителей. Генек пытался отказаться, но чекисты пригрозили ему, если он будет отпираться, они отошлют его обратно в Равич. Ему пришлось согласиться, но сразу после того, как они ушли, он побежал наверх и рассказал обо всем Раймонду. Для Дутки, зарабатывавшего деньги незаконным путем, все складывалось удачно. Теперь он мог влиять на отчеты органов, касающиеся его личности, а также людей со всей округи. Неудивительно, что вскоре он собственноручно стал писать доносы, избавив от неприятных обязанностей Генека, роль которого ограничивалась тем, что он ставил свою подпись.

– Здесь на пятом, видишь эти два окна вверху, выходящие на улицу? – Бродяк указал на здание на противоположной стороне улицы.

– Надеюсь, он дома, – произнес Толстый Ричи, посмотрев в том направлении.

– Нечего стоять, давай проверим, – сказал Мирек, бросив окурок на тротуар.

Перед подъездом стоял смотритель дома. Генек делал вид, что подметает. Он стоял и разглядывал прохожих. Эти двое сразу привлекли его внимание. Одетые в джинсовую фирменную одежду, они выглядели как валютчики. Этого большого Генек знал в лицо. Он вспомнил, что это Толстый Ричи, заправлявший валютным бизнесом в Познани. Когда они стали к нему приближаться, он немного удивился, но как человек, побывавший в разных ситуациях, он знал, как себя вести с такой важной персоной.

– Пан, – обратился к нему мужчина ростом ниже, рыжеволосый и веснушчатый. – Раймонд Дутка сейчас дома?

– Смотря, кто спрашивает, – ответил Генек, дав понять, что он не простак и не станет разговаривать с первым встречным. – Но для вас… – он понимающе подмигнул Ричи, – …он дома, в это время пан Раймонд еще спит. Ему не надо рано вставать, он на работу не ходит. Но с ним уже можно поговорить.

– Значит, обрадуется, когда нас увидит, – ухмыльнулся Ричи и пошел вперед.

– Пан Раймонд живет в двенадцатой квартире, на пятом этаже справа, – крикнул им вслед смотритель дома, после чего вернулся к прежнему занятию. Он оперся локтем о ручку метлы и замер на своем наблюдательном посту.

г. Катовице, 10:35

Дверь открылась, и в кабинет вошел веселый и довольный Теофиль Олькевич. За ним шел старший лейтенант Эрвин Пытлок. Сидевший за столом Мариуш Блашковский вскочил на ноги. Он хотел по уставу поприветствовать офицеров, но те лишь отмахнулись от него. Оба милиционера были в прекрасном расположении духа, еще не отойдя от вчерашнего. С Теофилем в помещение проник интенсивный запах «Пшемыславки», которой он пользовался, а точнее злоупотреблял ежедневно после бритья. Он обильно натирал одеколоном все лицо, пытаясь заглушить запах перегара. Блашковский должен был признать, что ночная попойка не сильно отразилась на лице Олькевича. У младшего лейтенанта был свежий и цветущий вид, чего нельзя было сказать о его друге Пытлоке. У него под глазами были черные круги, а кожа приобрела землистый оттенок.

– Ну, молодежь, мы со старшим лейтенантом уже все решили, и не только с ним, но и с подполковником, как его там, как твоего начальника зовут?

– Шафранек Рудольф, – подсказал ему Пытлок, усаживаясь за свой стол.

– Вот именно, Шафранек, подполковник, начальник старшего лейтенанта Пытлока. Мы были у него на совещании, и он дал добро на выяснение обстоятельств дела, а старший лейтенант будет командовать всей группой, то есть тобой и мной, здесь на месте.

– Ты что-нибудь нашел в этих бумагах? – спросил Пытлок, кивнув на кипу документов, разложенных на столе перед Блашковским. – Если нет, можешь их дальше изучать, нам с младшим лейтенантом нужно кое-что сделать.

– Вот именно, мы сейчас пойдем в одно место и, наверное, после обеда еще появимся, но сейчас нам нужно в город, – поддержал его Олькевич. Они действительно собирались пойти в город, но не в служебных целях. Пытлок хотел показать другу свое любимое заведение «Слупскую корчму» рядом со старым катовицким вокзалом. Корчма находилась недалеко от комиссариата.

– Пан старший лейтенант, – обратился к Пытлоку Блашковский. Оба старших милиционера, приготовившихся к выходу и уже стоявших в дверном проеме, повернулись как по команде. Они удивились, что молодой сотрудник что-то от них хотел и нагло отнимал у них время. Блашковский заметил их