Мирек Бродяк передал ему все, что им рассказала проститутка в «Магнолии», в том числе о советских разведчиках. Он сразу подумал о Кравцове. Если кто-то и мог им помочь разыскать этих людей, то только он. В консульстве должны были точно знать, кто из граждан СССР находится в настоящее время в Познани, и чем они занимаются. Если Кравцов захочет, то поделится информацией. Вопрос лишь в том, захочет ли, а если да, что захочет взамен, потому что в его бескорыстность Мартинковский не верил.

В бассейне плавали трое. Переодетый в спортивные шорты вместо плавок, которые невозможно было достать в магазине, Фред прыгнул в воду с трамплина № 1. Он быстро проплыл всю дистанцию и вынырнул с противоположной стороны.

Кравцов плавал по крайней дорожке. Спокойно и размеренно, не спеша, молотил сильными руками по воде. Его черные, по-военному коротко стриженые волосы время от времени показывались над водой. Фред оттолкнулся от выложенного плиткой бортика и через минуту был рядом с русским, когда тот собирался плыть в обратную сторону. Он повернулся и заметил Мартинковского.

– День добрый, Фред Станиславович, – поздоровался он на польском языке, но используя отчество. Фреда всегда забавляло такое обращение, но он хорошо знал, что это знак уважения к другому человеку.

– Здравствуйте, Виктор Николаевич, – ответил он на русском языке.

– Давно не виделись, – сказал русский, вытирая мокрое лицо. – У тебя прибавление в семье, вот я и жду, когда ты наконец пригласишь меня выпить за здоровье сына.

Фред даже не думал о том, что следовало пригласить русского отметить рождение Филиппа. После его появления на свет они выпили с Бродяком, но это ведь был Мирек, его лучший друг, а Кравцов был всего лишь знакомым. Но кто знает, может, в России принято пить за здоровье сына со всеми знакомыми, подумал он, и то, что он не пригласил Кравцова, могло показаться невежливым. Он улыбнулся, чтобы скрыть свое смущение, и сказал:

– Давно пора. Скоро я приглашу тебя к себе домой. Есть двойной повод, выпить за здоровье Филиппа, и жена давно хотела с тобой познакомиться.

– Скажи только когда, а я поставлю охладиться бутылку «Столичной», – обрадовался Кравцов.

– Не сейчас, Виктор, еще будет подходящий момент. У меня проблема, с которой я без тебя не справлюсь. Я хотел попросить тебя помочь мне, но речь идет о неофициальной помощи, если это возможно.

Русский посмотрел на Мартинковского с нескрываемым любопытством:

– Рассказывай, что случилось.

– Нужна информация о двух советских гражданах, вероятно, военных, которые в ночь с воскресенья на понедельник пили шампанское в «Магнолии» в плохой компании. Мне нужно с ними побеседовать. Дело серьезное.

Кравцов посмотрел на него, нахмурив брови, а затем улыбнулся, показывая два ровных ряда белоснежных зубов:

– Говоришь, тебе срочно нужны советские люди. Я могу узнать, в качестве кого? Я так понимаю, это связано с уголовным розыском, а не с какими-то политическими делами.

– У меня есть информация, что эти двое выпивали с главным подозреваемым по делу об убийстве, да еще стрелявшем в милиционеров.

– Перестрелка на Струся? – спросил Кравцов.

– Ты хорошо информирован.

– Весь город только об этом и говорит. Трудно не узнать. Люди любят обсуждать сенсации.

Мартинковский ничего не ответил. Он стал рукой отгребать воду, как будто собрался отплывать. Кравцов понял, что милиционер больше ничего не скажет о перестрелке, потому что не хочет раскрывать тайну следствия.

– Я посмотрю, что можно сделать. А сейчас проверим твою форму, Фред Станиславович. Как насчет стометровки?

– Давай, друг, – ответил Мартинковский и сильно оттолкнулся от бортика. Он знал, что у него нет шансов с заботившимся о физической кондиции и регулярно тренировавшимся в бассейне «Олимпия» Кравцовым, но нужно было попытаться как-то проплыть эту дистанцию.

Глава 8

г. Познань, 12 марта, 7:15

Лазаревский рынок – особенное место. Если бы окруженная историческими постройками площадь, с широким проходом на улицу Глоговскую на юго-западе, находилась, например, в Антверпене или даже ближе, в Кельне, она могла бы быть центром элитного района. Увы… Это была Познань. Прежних владельцев красивых домов выселили еще в конце 40-х, а в просторные квартиры заселили семьи, приехавшие в столицу Великой Польши на работу. Мещанский район с богатыми традициями быстро превратился в пролетарский район, а затем и в люмпен-пролетарский, местные жители, если они вообще брались за работу, иногда занимались мелкой торговлей, а заработанные средства тратили на удовлетворение элементарных потребностей, прежде всего, утоление жажды. Центром подобного рода деятельности был Лазаревский рынок. Именно здесь продавалось все, что годилось на продажу. На Лазаревском рынке можно было найти все, что угодно. В последнее время здесь появлялось все больше западной техники, вытеснявшей электронику из Советского Союза. Все эти переливающиеся разноцветными огоньками новинки капиталистической технической мысли можно было купить за злотые, а не за чеки банка ПКО, как в сети магазинов «Певекс» или «Балтона».

Старшему лейтенанту Веславу Адамскому каждый день рано утром приходилось идти по рынку, чтобы добраться на улицу Глоговскую, где была остановка трамвая, отвозившего его на работу. Он жил неподалеку, здесь он родился и вырос. Неудивительно, что он почти всех здесь знал. Люди, торговавшие на Лазаревском рынке, также хорошо его знали. Они знали, где он работает, и даже чувствовали нечто наподобие уважения к нему. Этот милиционер никогда им не мешал. Он тихонько пробирался по рынку, иногда что-нибудь покупал, но никогда не вмешивался в происходящее, жизнь даже рядом с милиционером могла быть сносной, подчинявшейся лишь законам нелегальной торговли.

Вчера после совещания у майора Мартинковского Адамский проделал большой объем работы. Он обзвонил почти все больницы, поликлиники, комиссариаты милиции на трассе до Катовиц. За целый день он немногого добился, потому что никто не слышал о раненом или убитом мужчине в железнодорожной форме. Вечером он наткнулся на дежурного в Ключборке. Тот сообщил, что разыскиваемый мужчина действительно находится в местном морге. Адамский настоял, чтобы в Воеводский комиссариат в Познани было отправлено сообщение по телексу. Его содержание старшему лейтенанту пришлось самому продиктовать дежурному в Ключборке, потому что тот сказал, что он сейчас один, а такое сообщение может сформулировать только кто-нибудь из офицеров. Адамский объяснил ему, что он офицер из Воеводского комиссариата и поэтому знает, какую информацию должно содержать сообщение.

Этот документ был нужен, чтобы майор мог быстро организовать опознание, а Адамский мог приобщить его к материалам дела с пометкой, кто обнаружил тело разыскиваемого. Старший лейтенант любил аккуратно составленные служебные записки, правильно заполненные формуляры и