она сделана из пластика и на неё воздействуют высокой температурой. Но мощная защита, оставленная нам в наследство от предков, справилась. Кипение в точке попадания прекратилось и разбежалось волной по всему периметру. Вот только вокруг ни фига не потеплело, а как бы не наоборот.

То, что стало мне подвластным, было не совсем магией. Уж точно не тем, о чём написано столько книг и снято фильмов. Мы управляли самой сутью мироздания, влияя на магнитные связи самих элементов, используя при этом уже существующие волны и излучения. Просто к ним добралось нечто, позволяющее всем этим владеть, и мне оно тоже подчинялось.

И я ответил.

Усилием воли я изменил свойство одного потока, прикрепил к нему другой и завязал их с помощью третьего, а затем обрушил получившийся пучок на ауру архиерея. Тот с лёгкостью и даже какой-то небрежностью подхватил мою атаку, вплёл в неё что-то ещё и вернул обратно. Но я успел создать блок, что-то похожее на отражающий щит, от которого отскочило всё то, что должно было достаться мне. Энергия, невидимая для других, отскочила и влетела в переднюю часть автобуса. Символы на его борту, ярко вспыхнули, а когда погасли, на их месте остались сквозные оплавленные дыры. Впрочем, та часть кабины, на которую пришёлся удар, тоже испарилась без следа.

Вот это ни фига себе! А кто-то говорил, мол: моя жизнь бесценна. Сомневаюсь, что я бы пережил попадание этой дряни. Или архиерей был настолько уверен в моих способностях? А может, он и собирался поразить именно автобус, ведь теперь мы точно никуда не уедем…

А затем на мою голову рухнула бетонная плита. По крайней мере, мне так показалось. Сознание вспыхнуло, словно его поместили в эпицентр ядерного взрыва, и навалилась тьма.

* * *

Когда я пришёл в себя, всё было кончено. Я лежал на нагретом от солнца асфальте, а надо мной нависло несколько лиц, одно из которых принадлежало Любе. Кажется, она плакала, а ещё сидела верхом и с силой толкала обеими руками мою грудь. Она остановилась, как только я распахнул глаза, и тут же прильнула ко мне всем телом.

— Живой, слава богу, ты жив… — причитала она.

А я старался думать о чем-нибудь крайне отвратительном, потому как почувствовал шевеление в неподобающем для ситуации месте. Её запах кружил голову, а близость горячего тела сметала все мои попытки побороть возбуждение. И я перешёл на крайние меры, хотя очень желал продлить удовольствие.

— Люб, ты меня так задушишь, — буркнул я, и медичка смущённо отстранилась.

Она прятала лицо, но я всё же заметил слёзы. Значит, не показалось.

— Автобусу пиздец, — прокомментировал ситуацию Колян. — УАЗик всех не вывезет. Что будем делать, командир?

— Ты что, сдурел? Куда ему, в таком-то состоянии⁈ — тут же накинулась на него Люба.

— Да тихо вам, не орите, — осадил я обоих и попытался сесть.

Голова кружилась, но чувствовал я себя вполне сносно. Наверное, обычному человеку такое вряд ли под силу, но мои резервы справлялись и быстро восстанавливали тело после магической атаки.

— Где она? — спросил очевидное я, но Колян всё же меня не понял.

— Кто? — уточнил он.

— Конь в пальто, — огрызнулся я, но поспешил сгладить ситуацию. — Не тупи, дружище. Матушка где?

— Здесь я, — послышался её голос из-за спин окруживших меня людей. — Прости, я пыталась его выгнать, но он очень силён.

— Это был демон? — на всякий случай поинтересовался я.

— Нет, он действительно переживал за нас. По крайней мере, так, как может это делать существо иного порядка. И ещё он был прав. Я видела его глазами, чувствовала всё то же, что чувствовал он. Там ничего не осталось… Володя… — Матушка прикрыла лицо руками и разрыдалась.

— Да твою мать! — рявкнул я и ударил кулаком по асфальту.

— Может, они живы? — предположил Маркин. — Кто знает, вдруг их успели предупредить. Всеволод всё же семёрка и имеет связь с посвящёнными.

— Ты разве ещё не понял? Им плевать на всех нас, они трясутся только за собственные задницы.

— Так и чё делать-то теперь? — не унимался Колян. — Мы едем или куда?

— Если что, я на машину защиту поставил, — ввернул своё слово Костя, который тоже находился здесь.

— Архиерей прав, в этом нет никакого смысла, — тяжело вздохнул я. — Он показал мне то, что осталось от крепости. Если в тот момент наши находились внутри, выживших там точно не осталось. Почти весь город превратился в труху из битого кирпича. Там взорвалось что-то очень мощное.

В воздухе повисло неловкое, тяжёлое молчание, которое внезапно нарушил треск эфира и хриплый, прерывающийся голос:

— …ня… будь… лыши… ём…

Мишка тут же сорвал коробочку с разгрузки и закричал на всю округу:

— Слышу вас хреново, приём! Представьтесь!

— …ха… мы… спели уй… дём по… ке, — вернулся ответ.

— Нихуя не понял, — посмотрел на меня Мишка. — Это наши, что ли?

— Ну и чего вылупился⁈ — моментально подскочил я. — Иди генератор заводи. Рус, бегом со мной в рубку.

Пока мы суетились, запуская радиостанцию, Мишка продолжал держать связь по мыльнице. Если это наши, то они должны быть где-то недалеко, в радиусе двадцати, максимум — тридцати километров. Надеюсь, это они…

Наконец панель радиостанции засветилась. Рустам быстро настроил канал связи, и мы смогли нормально поговорить.

— Могила на связи, приём! — прокричал я, словно на другом конце от этого что-то зависело.

— Серый, мать твою, живой! — прозвучал в ответ радостный голос. — Это Лёха. Мы успели свалить, идём по реке в вашу сторону. Точнее, шли…

— Что случилось? — не дослушав, перебил собеседника я. Станция была уже современной и имела возможность вещать и принимать одновременно, как обыкновенный телефон. — Где вы⁈

— Да хрен его знает, — отозвался собеседник. — Штурманы из нас так себе. Мы теплоход на мель посадили, ориентиров вокруг не видно. Какая-то деревня на левом берегу и всё.

— Бесы? — коротко уточнил я.

— Ну а куда же без них? Как стемнело, начали нам в крышу стучаться. Железо им, конечно, не пробить, но вы бы поторопились.

— Принял. Держитесь, мужики, сейчас мы что-нибудь придумаем. Конец связи. Рус, бегом к остальным, узнай: может, кто имеет опыт работы на речфлоте. Ещё по лодке пробей, вдруг есть у кого.

— Сделаю, — кивнул Маркин и выскочил из часовни, а его место тут де занял Мишка.

— Ну, чё там? — набросился на меня с вопросами он.

— Наши, — с улыбкой ответил я. — Живые, чертяки. Лёха сказал, что они свалить успели. По реке ушли, на каком-то теплоходе.

— Ништяк, — в тон мне расплылся в улыбке он. — А моя как, с ними?

— Не знаю, не спросил, — поморщился я. —