— Вы уже переболели раз коронавирусом, верно? — начал доктор.

— Так точно, — ответил я и привстал на левый локоть.

— У вас какие-то неважные процессы в легких идут, — доктор теребил в руках снимок.

— Это с прошлого раза или что-то новое? — поинтересовался я.

Закусив нижнюю губу, доктор смотрел то на меня, то на снимок.

— Пока некритично, будем смотреть. Давайте таблеточки покушаем, понаблюдаем, а к вечеру решим, что и как, хорошо?

— Да, хорошо, — согласился я.

— Вы сами себя как чувствует?

— Голова сильно болит, тошнит, слабость — беременный я, короче!

Доктор рассмеялся.

— Если ориентироваться по этим симптомам, то я в таком же положении, как и вы, — мы рассмеялись, и я сильно закашлялся.

— Давно? — спросил доктор.

— Нет, с утра как будто в горле что-то першит. Прокашляюсь немного, становится лучше.

— В целом как дышится?

— В целом лучше, чем по частям, — пошутил я и попытался глубоко вдохнуть. Не получается, как будто что-то мешает изнутри. Как будто стянули грудину, и она меньше стала.

— Ложитесь, отдыхайте, медсестра принесет то, что надо выпить, сразу.

— Хорошо. Доктор, насколько все серьезно?

— Легкие мне не нравятся, — сказал доктор, — но удивляет, что нет температуры. Лекарства выпьете, постарайтесь отдохнуть, а там посмотрим. Кнопка вызова врача вон там, — доктор показал на малозаметную кнопку рядом с розеткой.

Не ошибиться бы, если вдруг нажать захочу, а тут как шандарахнет током, сразу к праотцам можно отправиться.

Доктор ушел, я остался один. Перевернувшись на бок и подложив руку под голову, уснул.

* * *

Я проснулся через несколько часов весь в поту. На стуле, стоявшем у стены, сидела пожилая медсестра.

— Проснулся, соколик? — спросила она, вставая со стула. В руках у нее был электронный градусник-пистолет. Поднеся его к моему лбу и померив температуру, она ушла за доктором. Минуты через три она вернулась вместе с ним.

— Как себя чувствуете? — поинтересовался доктор и потрогал лоб.

— Жар по всему телу, — сказал я, трогая свои руки.

— Да, температура 38,4, сейчас капельницу сделаем, а пока, сестра, дайте ему таблетки, — распорядился доктор.

Я выпил таблетки. Привезли капельницу. Медсестра ловко воткнула иглу в вену, а доктор подкрутил сверху капельницы дозатор.

— Как дышится? — спросил доктор.

— Да вроде нормально. Покалывание вокруг солнечного сплетения стало сильнее, — ответил я.

Доктор распорядился взять мазки. Медсестра вышла за пробирками и, вернувшись, выполнила порученное.

— Зоя Николаевна, — обратился доктор к возрастной медсестре, — глаз с него не спускать, если что, сразу меня зовите. И покормите его.

— Хорошо, доктор, — сказала медсестра и гусиной походкой вышла из бокса.

Несмотря на жар, температуру, внутри себя я чувствовал силы. Впечатление было такое, что все эти симптомы не у меня, как будто мозг и тело не были связаны.

Через сорок минут капельница перестала капать. Медсестра высвободила мою руку. Полежав пять минут, я сел на край кровати, съел принесенный Зоей Николаевной суп с хлебом. Слипшиеся полусухие макароны с подгорелой котлетой съел наполовину. Сия готовка была явно не рук Гордона Джеймса Рамзи — то ли британского, то ли шотландского шеф-повара, рестораны которого 16 раз примеряли на себя звезду Мишлен, ту, за которую Нагиев бился в телесериале «Кухня».

— Спасибо, Зоя Николаевна, — с улыбкой поблагодарил я медсестру и завалился на кровать.

— На здоровье! — радостно ответила она. — Сама готовила, — похвасталась медсестра.

«Оно чувствуется, причем сразу», — подумал я, но портить радостное настроение пенсионерке не стал. Как там Шура пел: «Твали дабло…»

То ли от адских харчей Зои Николаевны, то ли от капельницы стало чуть легче. Правда, першение в горле усилилось, кашель стал регулярным. И несмотря на то что я постоянно пил теплую воду, это не помогало.

Я закрыл глаза и представил мою любимую Катюшу, Ваню и Машеньку. Как они там, мои любимые, золотые, нежные солнышки? Мы не виделись уже несколько дней, я скучал. Хотя несильно. Я научился одному приему японских самураев: когда хочешь побыть с близкими людьми, просто закрываешь глаза и представляешь их рядом с собой. Мозг рисует три-дэ картинку, и ты можешь наслаждаться близостью родных тебе людей. Уж не знаю, обманывается этим мозг или нет, но после такого «свидания» становится легко и спокойно. Прилечу — не буду отходить от них трое суток! Обниму, буду тискать, целовать, хохотать и разговаривать, разговаривать, разговаривать. Между прочим, если взрослые не проявляют внимания к детям, это приводит к задержкам в развитии малышей, они плохо запоминают новые слова, и даже самые чудесные развивающие пособия и мультфильмы будут абсолютно бесполезными. Взрослые должны привлекать внимание детей к предметам, о которых говорят. Они должны не просто монотонно читать книжку, но комментировать то, о чем идет речь. Должны быть эмоциональными и доброжелательными. Очень интересное исследование провела американский профессор из Вашингтонского университета Патриция Кэтрин Куль. Она с удивлением обнаружила, что малыши девяти месяцев от роду одинаково хорошо воспринимают звуки всех языков мира, но уже спустя три месяца, к одному году, происходит, условно говоря, языковая специализация мозга, и ребенок перестает воспринимать звучание иностранных языков. Ученый провела показательный эксперимент по прослушиванию китайского языка англоязычными детьми. Собственно, из-за китайского, который и Ванечка, и Машенька учили весьма успешно, я и узнал про этот эксперимент. Девятимесячных детей профессор Куль разделила на три группы. Каждая из них должна была пройти 12 уроков по 25 минут. Первая группа общалась вживую с китайцами, которые вовлеченно общались с малышами — читали им и рассказывали сказки. Вторая — слушала тех же китайцев, но в форме видеоконференции, третья — слушала аудиозаписи без видеоряда. Исследователи ожидали, что первые две группы детей будут узнавать китайскую речь после одного года. И первая группа детей действительно различали эти звуки не хуже китайских детей. Но каково же было удивление ученых, когда выяснилось, что не только дети из третьей группы, но и из второй ничего не усвоили! Поразительные результаты заставили ученых говорить об обязательном очном участии в обучающем процессе взрослых, которые должны понимать, фиксировать взгляды и потребности малышей для того, чтобы направлять их и удовлетворять любопытство. К обучению детей я подходил в том числе и с научной точки зрения, подобные эксперименты мне всегда были интересны. Но самое важное, что я решил для себя и к чему всегда подводил Катю, — любое обучение не должно быть фанатичным. Смотреть и находить нужно то, что интересно ребенку, а потом, что называется, подкидывать дровишки в топку. Ваня в четыре года, благодаря усердию нашей китайской няни, говорил по-китайски даже лучше, чем его китайские ровесники. Наступит день, когда ему будет лет пятнадцать, и наши дети будут говорить на испанском, китайском, английском, французском не хуже носителей. Представляю, как Катюша будет этому рада. Я снова, словно японский самурай, представил ее рядом, как она гладит меня, нежно целует, нега разлилась по моему телу… Что может быть важнее для мужчины, чем семья и Родина? Ничего. Все остальное — тлен.