Вечером меня снова отвезли на КТ. Снимок заставил доктора волноваться. По возвращении в палату он сказал медсестре проверить и настроить аппарат ИВЛ. По нескрываемому напряжению доктора я чувствовал, что дела идут не очень хорошо. Температура оставалась высокой, головная боль все нарастала и нарастала. Я уже стал ощущать пульсацию на висках, и каждый оборот кровотока по организму был почти осязаем. Но по-настоящему я заволновался, когда во время очередного приступа кашля появилась кровь. Медсестра, до этого спокойно сидевшая на стуле, увидев кровь на моей руке, побежала за доктором. Врач пришел не один, в сопровождении других докторов. У одного из них в руках был мой снимок КТ и какие-то бумажки, вероятно, результаты анализов. Все трое стали по очереди задавать вопросы о моем самочувствии. Затем один из вновь прибывших стал аккуратно давить мне на грудь в разных местах, спрашивая об ощущениях. Я помогал ему в работе, то дышал, то не дышал, рассказывая, что чувствую. Покалывания в солнечном сплетении усилились, и сама зона болеощущения увеличилась.

— Может, ИВЛ ему подключить? — спросил один из докторов.

— Пока дышит сам, не надо, — ответил другой.

Мой лечащий, как я его для себя определил, доктор велел медсестре взять кровь из вены. Снова таблетки, капельница, ужин и сон.

За несколько часов я как-то обмяк. Стало тяжело даже шевелить руками. В душ я не пошел, вставать с кровати не было ни сил, ни желания. Как только садился, в глазах темнело. Странно, что, когда человек спит, он не кашляет. В основном. Почему так происходит? Может, потому, что, когда человек спит, ему надо меньше кислорода, дыхание становится спокойным, и соотвественно снижается нагрузка на легкие? Да, скорее всего, я правильно предположил.

Я проснулся в семь тридцать, на вахтенном стуле сидела молодая медсестра и что-то читала.

— Вы проснулись? Как себя чувствуете? — радостно спросила она.

— Пока не знаю, — ответил я и сел на кровать.

Взяв умывальные принадлежности, отправился приводить себя в порядок. Еле дошел. Температура была все еще высокая, кашель стал меньше, а вот боли в грудине усилились.

Вернувшись в палату, застал в ней молодую медсестру, составлявшую мой завтрак с подноса на тумбочку, в такие моменты выполнявшую роль столика. В этот раз меня потчевали геркулесовой кашей, полезной, питательной, но уж очень отвратительной. Я почувствовал себя пандой, которая больше половины дня своего бодрствования жует бамбук, наслаждаясь тенью под какой-нибудь пышной кроной того же бамбука.

После завтрака снова капельница и таблетки. Мне о течении болезни никто ничего не рассказывал, чтобы понимать примерно, что происходит, слушал свое тело.

Около десяти часов утра в палату вошел Минин. Такому визиту я был крайне удивлен. Он был в таком же обмундировании, что и весь персонал, общавшийся со мной здесь. Только вместо панорамного противогаза у него были маска и пластиковое забрало. Минин поздоровался, про здоровье не спрашивал, ему до этого все рассказали доктора.

— Помнишь, я тебе говорил, что мы завербовали китайца из Школы медицины Питтсбургского университета? — без приветствия задал он вопрос.

— Тот, который должен был передать что-то по COVID-19?

— Да.

— Помню, — ответил я, присев на кровати, оперевшись спиной на стену и для удобства подложив подушку.

— На, почитай, — Минин протянул мне газету.

Я быстро пробежал глазами по короткой заметке.

— Найден с выстрелами в шею и голову, — зачитал я вслух. — А агент что говорит?

— Его тоже убили, примерно в то же время, расстояние между трупами около километра, а рядом с домом Бин Лю еще какого-то китайца завалили, чтобы подстроить конфликт. Типа некто убил ученого, а потом сам застрелился.

— И что, никак не узнать, даже примерно, что за информацию он собирался нам передать?

— Нет, можно только гадать, но ты знаешь, я это не люблю. Он был руководителем отдела вычислительной и системной биологии, — на выдохе выдал Минин.

— Вычислял, вычислял, да не довычислялся… — попытался пошутить я.

— Увы. Наши сейчас расследование начали, хотят проверить, нет ли вины резидента…

— Значит, пасли? И понимая, что информация, которую мог передать китаец, имела реальную ценность, решили зачистить, так? — предположил я.

— Да, — сухо констатировал Минин.

— А кто?

— Кто? Кто? Алексей Петрович, фея с большими белыми бантами! Кто?! — разозлился Минин.

Видно было, что он заметно расстроен потерей агента. Кто в США мог это сделать?

— Я подумал, может, китайцы? — предположил я.

— Им своих-то зачем валить? Сейчас сложно гадать, через некоторое время узнаем, пока непонятно. Вообще ситуация накаляется, напряжение ощутимо нарастает.

— Есть такое ощущение, — подтвердил я.

Это был один из моих самых больших страхов — быть убитым на чужбине. Поэтому я всегда старался действовать очень осмотрительно, не рисковать ни собой, ни тем более агентами. Сам погибай, а агента выручай — такой негласный девиз витает над военными разведчиками.

— Леша, мы изучили внимательно ваш разговор с доктором Синем, что сам думаешь по этому поводу?

— У меня ощущение, кто-то пытается развязать биологическую войну, грамотно ведя ее информационное сопровождение. И все, что сейчас происходит, — цветочки. Основная цель — расшатать страну, озлобить население, поднять на волне обнищания, безработицы и голода народный бунт. Что-то похожее, пусть и отдаленно, как при развале Союза. Кто-то намеренно разжигает пламя, причем Путину, как мне кажется, не докладывают реальную ситуацию происходящего, ровно с той же целью, чтобы не следовало адекватных мер. Цель — подставить нынешнюю власть, возможно, как я и раньше чувствовал, переворот. Экономику убивают, малый и средний бизнес пошел под откос, читал данные от Торгово-промышленной палаты, больше 60 % бизнеса полностью прекратило работу. Количество потребления алкоголя резко рвануло вверх. За этим домашнее насилие выросло в 2,5 раза, и это только то, что фиксируют официально, а сколько скрыто? Дистанционное обучение сносит башню и родителям, и детям, все это сильно накаляет народ. А между тем теории о грядущей чипизации под благовидным предлогом вакцины от коронавируса, что сильно беспокоит умы людей… И это, кстати, заботит не только россиян, в Америке немало людей тоже об этом говорят.

— То есть ты думаешь, это не американцы? — уточнил полковник.

— Американцы. Но только не правительство США, а некая наднациональная группа, в которую входит большое количество американцев, но, кстати, если начнутся разброд и шатания, американцы этим обязательно воспользуются.

— Мировое правительство?

— Да, из этой оперы, но я пока не знаю точно, как их правильно именовать, но в целом да, те, о ком говорил Синь, в том числе.