не видел. В стране Красноголового Феникса иначе построена система образования, местные чиновники — выходцы из различных сословий, и должности не могут передаваться по наследству. Такого уважения к чиновникам я нигде больше не видел. Люди идут с любой бедой к судьям и служащим, и те помогают им. Мы проигрываем во всем.

Мы подходили к Академии, и я пожалел, что дорога была столь короткой. Стоит нам перешагнуть порог, как Кун Веймин снова станет главой Академии, резким и вечно занятым.

- Я не думаю, что наш император настолько плох, нет. Но он крепко держится за старые законы и правила. Он не издал ни одного нового указа, не принял ни одного решения, кроме внутридворцовых перестановок и назначений. Мы топчемся на месте вместо того, чтобы идти дальше. Возможно, спустя одно-два поколения отставание усилится и станет заметно всем. Возможно, потом придет к власти сильный император, и мы сумеем подняться на одну ступень с остальными государствами. Но я живу сейчас. И я могу изменить нашу жизнь уже сейчас. Зачем ждать падения Небес, если его можно предотвратить? Подумай об этом, Шен. Мне нужна твоя помощь!

Кун Веймин прошел через ворота, небрежно кивнул и отправился в свой кабинет, больше не обращая на меня никакого внимания.

Глава 20 Прощание

Я оглянулся на краснокаменные стены Академии, поклонился, одновременно стирая все метки, заложенные в мое тело, и сжигая все, что могло бы навести на мой след. Больше я сюда не вернусь. Если Кун Веймин не имеет привычки ежечасно проверять метки своих студентов, то у меня в запасе день-два до того, как меня хватятся.

Мэй я предупредил, что по ночам буду спать в баньяновой комнате, а днем мы с Мастером печатей будем готовиться к сложному эксперименту. У Мастера печатей я попросил пару дней на работу с архивом, дядюшку Бэя я предупреждать ни о чем не стал. Почти все учителя разъехались на практики с учениками, ведь в этом году было целых шесть групп, включая первогодок, и всем явно не до меня.

Я ушел не сразу. Терпеливо подождал, пока студенты не прошли первую практику. Если Кун Веймин и ожидал побега, то, скорее всего, либо в самом начале, пока еще лежит снег, либо в самом конце, когда грязь высохнет, и все дороги станут проходимыми. Но какой дурак станет уходить во время дождей, таяния, слякоти и бесконечной сырости? Надеюсь, что только я.

И разговор.

Как и планировал, я поговорил со своими друзьями и честно рассказал им о планах Кун Веймина. В конце концов, он не требовал от меня молчания. И ребята повели себя именно так, как я и думал.

- Значит, я смогу стать главным магом в стране? — улыбнулась Мэй. — Отлично! Я переживала, что стану наемной зверушкой каких-нибудь идиотов. А служить господину Куну, к тому же если он станет императором, не зазорно.

- Свергнуть императора, сына Неба? Это же и значит перевернуть Небеса! — заявил Тедань, снова напомнив того смешного парнишку с синими волосами, с которым я некогда столкнулся у ворот Академии боевых искусств. — Представляешь, Шен, я, безвестный мальчишка из крошечной деревни, стану командовать генералами во всей стране! Мой отец лопнет от гордости, услыхав об этом.

Я не стал их переубеждать. Даже не стал уточнять, зачем Кун Веймину отдавать лучшие должности едва обученным студентам, если у него есть Ясная Мудрость и Командующий с его отцом и целой армией? Уверен, что генерал не захочет довольствоваться тем же местом после того, как рискнет должностью, жизнью и семьей.

Сложнее всего было придумать, как выбраться за стены Академии. Помимо нежелания втягивать Теданя в мой очередной, и надеюсь, последний побег, я также не хотел лишний раз сообщать Кун Веймину о том, что его защитные массивы прорваны. Я не мог перелететь через ограду, не мог и перелезть, не касаясь начертанных печатей.

У меня появилась привычка гулять вдоль стен, особенно возле восстановленного мной участка, и перебирать всевозможные заклинания и печати. Проблема была даже не в магии, а самом способе, ведь если будет идея, то подходящую магию можно и подобрать.

Но все мысли крутились лишь вокруг полетов, прыжков, лестниц и тому подобных вещей.

Меня озарило лишь в середине зимы, когда выпало столько снега, что сложно было отворить дверь. Ученики тогда присоединились к работникам Академии и помогали очистить дорожки. Первогодки из-за постоянной нехватки Ки орудовали лопатами, а второй год предпочел воспользоваться магическими методами: кто-то раздвигал снежные завалы, создавая плотные стены вдоль дорожек, кто-то растапливал снег, кто-то закручивал воздушные вихри. Впрочем, Тедань с лопатой управлялся едва ли не быстрее магов. Опытные начертатели поставили перед собой простенький массив и шли, свалив всю работу на него, правда, через какое-то время скопившийся перед ними сугроб уже невозможно было сдвинуть. Силенок не хватало сделать очередной шаг.

Я вдруг подумал, что через стену можно перебраться не только поверху, но и снизу.

Дальше было легче. Неделя плотной работы с архивом, подбор нескольких подходящих заклинаний, знакомство с профессией шахтера и возможные проблемы, выбор подходящего места.

И долгое ожидание.

Речи Кун Веймина об отставании страны, о гневе Небес и прочих ужасах не тревожили меня. Я услышал главную его мысль. «Я живу сейчас», — сказал он. Вот что его волновало. Когда станет все плохо, в стране не найдется никого столь же достойного, и к власти придет новый император или даже основатель новой династии, который будет меньше ратовать за развитие. А жизнь самого господина Куна так и останется незамеченной в поколениях.

Я читал исторические летописи. Мы даже близко не подошли к тому краю, за которым начинается падение, а значит, можно было предотвратить его более осторожными действиями.

Порой мне приходила в голову мысль о том, чтобы легче было бы устранить причину беспокойства — самого Кун Веймина, но я сразу же выкинул ее. Это было так же нелепо, как и убивать императора за то, что он менее достоин, чем кто-либо еще. От господина Куна я видел лишь добро, и я был ему благодарен. Но не настолько, чтобы последовать за ним и вручить свою жизнь, но вполне достаточно, чтобы не желать ему зла.

А еще я надеялся, что его план рассчитан, по меньшей мере, на десять-пятнадцать лет. Ребята повзрослеют, задумаются и, возможно, изменят свое мнение. Или что-то случится, что заставит передумать самого Кун Веймина. Были же случаи, когда у императора внезапно