— Больно? — я ощутила, как он убирает волосы с лица.

— Не представляешь, как…

Андрей слабо улыбнулся. Наверное, человеку, который весь в шрамах, забавно это слышать.

Скорей бы приехал врач…

Мама рожала одна — представляю, как ей было страшно. Но она справилась, и у меня получится. Я попыталась заболтать страх за малышку.

— Поговори со мной, — попросила я. — Расскажи про родителей. Я хочу знать, Андрей. Хочу потом рассказать ей.

Он нахмурился — не раздраженно, скорее, печально. В прошлый раз говорить о них он не захотел.

Вздохнул, баюкая мою тощую кисть в своих ладонях.

— Мой отец работал на железной дороге, ему шестьдесят один, — сказал он. — Мама медсестра, в марте ей будет пятьдесят восемь...

Он замолчал.

— Столько лет их не видел. Когда уволился и связался с Бестужевыми, домой так и не заехал.

— Жалеешь?

Он пожал плечами.

— Они про тебя ничего не знают?

Мне казалось пугающим, что когда-то их сын ушел в армию и с тех пор контакты оборвались.

— Почему, знают, — он невесело улыбнулся. — Уже всё знают.

— Ты будешь ее любишь? — спросила я. — Нашу дочь?

Андрей поднес руку к губам.

— Конечно.

Не знаю, врет он или нет — мне нужно было это услышать.

— Я расскажу ей про тебя. Как ты защищал нас, как заботился. Только хорошее про тебя расскажу.

Накатившая схватка оборвала меня на полуслове.

— Не могу лежать, — простонала я, искрутившись. — Помоги встать.

Андрей подал руку, поддержал, пока поднималась, и вывел в коридор. Темнота и запустение уже не пугали.

— Я покурю, — спросил Андрей, набрасывая пальто на плечи. — Справишься без меня?

— Иди.

Андрей вышел в метель. Я побрела вдоль коридора, наблюдая за ним через окна. На ногах переживать схватки легче. Он прикурил спиной к ветру, темную фигуру скрыли завихрения снега.

Такой уже родной мне. До мельчайших деталей знакомый: наклон головы, когда прикуривает, легкая фигура.

Это наша последняя ночь вместе.

Самая долгая и мучительная ночь.

Андрей вернулся пахнущий снегом и дымом сигарет. Поддерживая живот рукой, я без сил уткнулась носом в холодное плечо.

— Менты уехали, — шепнул он, гладя по голове.

Я тихо выдохнула.

Обняв меня, Андрей бродил со мной по коридору. Смотрел, как я маюсь, опираясь на подоконник, пытаюсь уменьшить боль. Так прошел час или больше. Низ живота разламывало от надоедливой боли. С каждой схваткой она усиливалась.

— Помоги дойти, — мне захотелось лечь.

Андрей завел меня обратно и помог устроиться.

— Мне плохо… — простонала я. — Когда он приедет, Андрей? Мне очень плохо, я больше не могу терпеть…

Он присел на кушетку.

Из бутылки смочил кусок бинта и осторожно протер лоб.

— Скоро, милая.

Милая… В другой раз было бы приятно. Сейчас все тонуло в изнуряющей боли.

— Попробуй дышать, — подсказал он. — Давай вместе.

Я послушно вдохнула, но сразу сбилась. Живот вновь окаменел, изнутри тянуло так, словно он вот-вот лопнет. Снова боль.

— Она не двигается…

— Это нормально. Ты ведь рожаешь. Хочешь попить?

— Да, — рот пересох, как пустыня.

Андрей приподнял мне голову и поднес бутылку к губам. Их пекло от жажды и укусов. Я сделала маленький глоток и устало опустила голову на кушетку. Лоб был в испарине, я смотрела на свое отражение в дверце шкафа. Даже так видно, какая я измученная.

— Хочешь еще? — тихо спросил он.

Темные, спокойные глаза напомнили, как он освобождал меня из плена — так же методично и упрямо, как сейчас ухаживает.

— Нет, — одними губами выдохнула я, снова началась схватка, и я не смогла говорить.

Андрей отстранился, набрал номер и долго слушал гудки.

— Может, в пробке застрял. Уверен, он скоро будет.

— Андрей, она не двигается, — захныкала я. — Воды отошли, и она совсем перестала шевелиться, ты уверен, что это нормально?

— Так, не нервничай, — он вновь наклонился ко мне. — Я уверен. Сейчас посмотрим.

Стул скрипнул. Андрей склонился над столом, рассматривая оборудование. Наш доплер я оставила дома, полагая, что окажусь в надежных руках. Как пользоваться этим оборудованием он не понимал. Андрей наугад поднял крышку аппарата УЗИ. Меньше чем за минуту тот включился сам.

— Так, иди сюда, — пробормотал он, листая инструкцию. — Сейчас, посмотрю, как программу включить.

— Ты не сможешь, — сказала я, тем не менее, приподнимаясь и опираясь на него спиной, чтобы оказаться лицом к экрану.

Андрей обнял меня сзади, закатал платье, обнажив живот, и щедро налил геля из бутылочки.

— Доктор у нас тоже не акушер…

Он наугад ткнул датчиком. В сплетении линий на экране была полная неразбериха. Андрей попробовал поменять угол датчика, провел по животу, но как мы ни вглядывались, а знакомых очертаний малышки не увидели.

Андрей что-то изучил в инструкции, затем нажал кнопку и помещение заполнил ритмичный стук.

— Сердце бьется, — сказал он. — Все нормально.

Я расхныкалась от облегчения.

— Еще попробую, — он вновь прижал датчик, теперь выше. — Смотри, кажется, это ножка?

Силуэт на экране действительно напоминал пяточку. Я расслабилась в его полуобъятиях, Андрей долго водил датчиком, все перемазав гелем. Неумело — его руки к другому привыкли, но это успокаивало.

Вновь накатило, я заерзала и застонала от боли, и он убрал датчик. Пачкая ладони, гладил напряженный живот, затем догадался помассировать поясницу.

Я запрокинула голову, не зная, куда деваться. Эти схватки меня разорвут!

— Да где же он! — прорычала я сквозь пелену боли.

— Расслабься, — вкрадчиво прошептал Андрей. — Дыши и расслабляй мышцы...

Я попыталась: проще мельничный жернов поднять, чем сделать то, что он просил! Я больше не владела телом, все происходило без моего участия.

— Давай, на счет три…

Я сосредоточилась на спокойном голосе.

Андрей никогда не терял самообладания. И твердые ладони на спине придавали уверенности.

— Раз… Вдыхай! — я послушно вдохнула, делая все, как он говорит. Расслабить пылающие в агонии мышцы было невероятно сложно, но мне это удалось. — Молодец…