Диана, с порочными наклонностями работорговца. Любой из них знал больше меня, но… Дверь все еще была заперта льдом. Изнутри.

Со вздохом уселась прямо на софу к Анвару, обдумывая, как бы подступиться к диагностике. Неловко осматривать герцогов без высочайшего позволения, но и тянуть нельзя. Время в таких случаях всегда работает против пациента.

Коснулась пуговиц на вороте рубашки, а потом зачем-то поправила золотую прядь, упавшую на лоб. Какое все-таки удивительное лицо, словно богом высеченное из белого мрамора. Волосы светлые, а брови темные. И губы еще в крови, и… ни одного изъяна.

— Нравлюсь?

Не открывая глаз, герцог усмехнулся, и я, не выдержав, засмеялась. Серьезно, беспрецедентная самоуверенность. Отдал дар, валяется в крови, Истинная, надо думать, тоже в восторг не придет. А он шутит.

— Мне нравятся здоровые драконы, — ответила мягче, чем хотела. На сердце у меня и впрямь стало легче. — И отоприте дверью, вам нужен лекарь.

Герцог сощурился, легли ресницы тяжелым веером, губы, еще не высохшие от крови, лукаво изогнулись в усмешке. Даже в груди что-то полузабытое екнуло.

— А разве ты не лекарь?

— Зельевар. Вылечить, конечно, могу, но диагностировать, что с вами, уже нет.

— Отдача, — коротко объяснил Анвар. — Это не лечится, поможет только сон, добрые новости и симпатичный лекарь.

На этот раз я не приняла шутку, потому что герцог откровенно побелел от потери крови, ему явно было больно.

Уже не думая, осторожно прошлась пальцами по значимым магическим жилам прямо через ткань. Потоки были в порядке, но вот магия… Магия скакала по жилам со скоростью среднестатистического гепарда, словно стремясь выбраться наружу. Нормальные драконы с такой бедой неделями лежат в лекарском крыле и даже до стакана с водой дотянуться не могут. Больно.

Я могла немногое.

— Не шевелитесь, — буркнула сердито герцогу, который немедленно приподнялся. — Я временно запечатаю центральный узел жил, чтобы снизить бег магии. Распечатать сможете сами, но раньше, чем через неделю, лучше не трогать.

Анвар заворочался, но, когда я взялась расстегивать рубашку, затих, даже глаза прикрыл.

Я уже видела его наполовину обнаженным. Тогда, в рабочей комнатушке Милене. Но почему-то именно сейчас все ощущалось особенно странно и остро. Неуверенно. Поколебавшись, коснулась гладкой горячей кожи груди и скользнула пальцами ниже, отыскивая сосредоточие магических жил.

Анвар резко распахнул глаза, словно его ударило током. Застыла на несколько секунд, окунувшись в темноту его глаз, но он молчал и не двигался, и я продолжила. Пробежавшись по значимым точкам, нашла узел в центре солнечного сплетения и надавила, потом прошлась по болевым точкам, блокируя боль.

Теперь, с активированной драконицей, на меня хлынула волна противоречивых эмоций. Ум судорожно фиксировал каждое мое действие и давал ему оценку. Гладкость кожи, тепло мужского тела, дыхание, отданный дар, желание защитить меня, императрица… Чувств было слишком много.

Я не выдержала и спросила:

— Вы действительно отдали дар?

Герцог повернул голову ко мне, обнаруживая знакомое противоречие между яркой улыбкой и трагичной теменью глаз.

— Отдал, если заключен договор, нельзя не отдать, — произнес он медленно. — Лучше скажи, что ты собиралась сделать? У тебя в платье спрятано зелье?

— Сонный газ… Нет, это неважно. Отдавать дар в обмен на постороннего человека, это нелогично! Нерационально, в конце концов!

Я склонилась над герцогом, запечатывая его в своеобразную ловушку между стеной и собой и уставилась на него с давно забытым чувством гнева:

— И если вы думаете, что в обмен на спасение я буду вам каким-то образом благодарна…

В дверь заколотили. Это было предсказуемо, так что я попыталась отстраниться, но Анвар неожиданно ловко перехватил оба моих запястья, удерживая рядом.

— Анвар! Прошу открой, я… Я переживаю за тебя, и должна убедиться, что тебе не нужна помощь.

Из-за двери донесся тонкий голосок Лале, но Анвар даже не повернулся, продолжая гипнотизировать меня потемневшим взглядом.

— Позови Милене, — приказал он жестко. — И уходи, Лале, я желаю побыть один.

После минуты посторонних шумов, за дверью, наконец, стихло, а я обнаружила, что почти лежу на герцоге. Так близко, что могу губами поймать его дыхание. Мне это совсем не понравилось, в отличие от моей онемевшей от счастья драконицы.

— Если вы будете так разговаривать с Истинной, она от вас сбежит.

Попыталась отстраниться, но Анвар без малейших усилий удержал меня в неловкой позе.

— Истинной? — уточнил он с тем обаятельным цинизмом, от которого трепетали женские сердечки от шести до шестидесяти.

Ну или до шестисот. Говорят среди сильных драконов были прецеденты чрезмерного долгожительства.

— Моя Истинная мертва. А Лале Фьорре очень находчивая молодая вейра, решившая стать моей герцогиней.

Сердце испуганно замерло. Затаилось, как кролик, загнанный ястребом.

Неужели можно подделать метку Истинности?

Потом подумала о словах императрицы, терпеливо перебиравшей всех ничтожеств империи, способных составить счастье герцога Сопределья. Я слышала о клане Ферхе много жутковатых слухов. Например, что глава их рода женится только на Истинной, хотя большинство драконов не то, что Истинную, даже достаточно сильную драконицу встретить не могут. А Ферхе встречают всегда.

— Императрица каким-то образом сделала поддельную метку? Разве так можно?

Спросила прежде, чем успела подумать. Анвар отрицательно качнул головой и легонько стукнул меня по носу пальцем:

— Нельзя, любопытная вейра. Ничего нельзя.

— А создать идентичную или скопировать?

Его рука скользнула вдоль моей спины тем неощутимым движением, которое я, скорее, угадала, чем почувствовала. А после Анвар вдруг резко опрокинул меня на софу, нависая сверху. Несколько секунд мы смотрели друг на друга, а после я закрыла глаза.

Вопреки всякой логике, когда на меня просыпался дождь из поцелуев и легких ласковых касаний, я замерла. Тело окаменело, словно приготовилось к удару или пыталось оценить ущерб.

Последний раз меня обнимали лет в десять, а целовали… давно. Пять лет назад на краю иллюзорного ромашкового поля. Я уставилась пустыми глазами в забранный балдахин, а после погрузила пальцы в золотые волосы, пытаясь что-нибудь почувствовать. Эмоции моей драконицы — восторг, желание, жажда — пробивались, словно сквозь мутное стекло. Самой же мне было тепло и маетно.

— Я не чувствую твою драконицу, — пробормотал Анвар едва слышно. — Из-за артефакта? Сними… его.

Поцелуи тревожили. Жалили. Добирались до центра груди, где дремала магия, и та пушилась, нежилась от ласки. Ей нравилась магия Анвара. Я немного расслабила напряженные руки, готовые к защитной атаке, но стало еще хуже. Теперь одеревеневшим оказалось все остальное тело. Наверное, что-то подобное чувствует марионеточная