Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Каким-то немыслимым усилием воли, оттолкнула Кастора снова.
— Не переходите границы, вейр Шиин. А с остальным я разберусь сама.
— Кастор, — подняла взгляд, но было по-прежнему слишком темно, даже для драконьего зрения. — Я много раз просил называть меня Кастором.
В ответ я только плечами пожала. Кастора называли Кастором вся Академия, и я не была исключением. Разумеется, мы делали это про себя, чтобы не доводить ректора до ручки. Но назвать его по имени в лицо желания — совсем другое дело. Умея различать мир вокруг на тысячи оттенков, я по-прежнему оставалась сторонницей черно-белых тонов, и Кастор был для меня черным. Стал им в день экзамена.
С удивившей меня саму силой, я выпихнула Кастора из зельеварной и захлопнула за ним дверь, а после без сил опустилась за стол, уткнулась лбом в сомкнутые ладони. Кто такая она? Какую угрозу я для нее представляю? Лале?
С усилием заставила себя встать и взяться за работу: отмерять, взвешивать, соединять, кипятить и выжимать. Семь гран вельш-камня, щепотка белого мха, три листа сонной травы, две капли драконей крови. Редкие ингредиенты, но зато быстродействующие. Кому-то другому я бы варила более простой настой, но это ведь целый герцог.
Настойку убрала в самый дальний темный угол лекарского шкафа, пропахшего травами и зельями, и с чистой совестью отправилась к стейку и ванне. А то мысли мыслями, а друг без друга нам грустно.
«Мяса побольше, травы поменьше», — согласилась драконица.
Я выбралась из зельеварных, а потом решила пойти в жилое крыло через сад. Входов туда штуки три, но так называемый «садовый» — самый приятный из всех. Там всегда безлюдно в середине учебного дня, а мне не хотелось внимания.
Особенно мне нравилось гулять в зарослях манкулы, вымахавшей в человеческий рост. Здесь бывало безлюдно даже в воскресный полдень, когда драконы высыпают в садовые кущи. У манкулы резкий запах, да и густая она вымахала, чтобы пройти, надо знать тайные лекарские тропки.
Вот и сейчас я шла по такой тропке, пока слух не поймал знакомый манерный голосок Лале.
— Очень глупый поступок, — выговаривала она кому-то.
— Анвар сдержал свое слово и дал мне дар, а когда бы ты выполнила свое слово?
Голос был искажен голосовым артефактом, но и без того было ясно, что это императрица. Вряд ли Анвар раскидывается дарами налево и направо.
— Ты глупа. Вы все необыкновенно глупы. Суетитесь, мешаете.
Голос Лале звучало устало и небрежно. Слишком взросло для моей капризной сестры. Я напрягла слух так, что у меня разнылось в висках от головной боли.
— Не смей разговаривать со мной в таком тоне, дерзкая девчонка! Не моя вина, что ты не смогла принудить Анвара к свадьбе за эти пять лет. Я сделала все, как мы договаривались! Признала твою метку, хотя от нее за милю разило фальшью, разорвала герцогскую помолвку с твоей сестрой — этой уродицей, дала за тобой приданое, которое деньгами не измерить, и что взамен? Пять лет жду обещанного дара, а его нет, как нет! С Анваром договориться проще, он дал мне дар…
Лале невежливо засмеялась.
— Ты глупа, — сказала она грубо. Ее голос неуловимо изменился, стал ниже, тише, в тоне появились певучие нотки. — Твои глаза слепы, твой нюх слаб, твой голос не слышен в рокоте дракона императора. У тебя был всего один шанс выжить, и ты его потеряла.
Я оступилась в траве и под ногой хрустнул один из стеблей. Разговор затих.
— Кто здесь?
Резкий оклик пронесся по саду, и я замерла, подавив дыхание.
— Да кошки тут шныряют, — буркнула императрица. — Других аур кроме наших здесь нет.
— Отныне любые соглашения со мной расторгнуты. Ты мне больше не нужна. У меня есть она, и она меня защищает.
Голос Лале звучал уверенно и сильно. Шорох травы прошел в опасной близости от меня, и мне пришлось на страх и риск нырнуть с тропинки в густую зелень.
Розовое платье остановилось прямо у меня под носом, кружева скользнули по густой траве. Подняв взгляд, я увидела ее легкомысленное улыбающееся лицо, и меня вдруг продрало запоздалой жутью. Сердце забилось, как птица, попавшая в сеть. Я зажмурилась. Если Лале опустит взгляд…
Но в это секунду по тропке промчалась императрица, и Лале отвлеклась, прошла мимо, только ленты задели тропку. Они ушли, но я выбралась из травы только когда в саду зазвучали веселые голоса: ученики выбрались в сад после занятий.
Я буквально заставила себя встать. Встряхнуться. Пройти под прицелом сотен глаз к своей комнате, как ни в чем ни бывало, отвечая на приветствия. Иногда шутливые, иногда колкие.
Заперлась в комнате, набрала заказ на бытовой тумбе, а после плюнула на важные дела и рухнула в постель. Ванну вечером приму. Я вообще полуночница.
Ум медленно сортировал события последних часов.
Похоже, я все-таки зацепила герцога. Красивая, талантлива, свободная, не желающая угождать и выбирать выражения. Выходят, такие ему нравятся.
Но и слова Кастора не давали покоя. Теперь, когда я услышала разговор Лале с императрицей, стало очевидно, что некая «она, которая видит во мне угрозу» не относится ни к одной из них. Больше того, «она» покровительствует Лале. И ее власть ее столь велика, что Лале не глядя отвергла помощь императрицы.
И кто же это? Пока я могла с уверенность сказать об этой персоне только одно — она женского пола. В Академии полно девиц. Но ни одна из них не кажется мне хоть сколько-нибудь враждебно настроенной.
«Самая опасная девица в Академии — это ты, — буркнула драконица. — Бестолковая только. Такой мужик! Весь наш, собственный, а ты взяла и ударила в самое сердце. Ему было больно».
— Когда я с обрыва падала, мне тоже было больно, — сказала хмуро.
Драконица надулась и замолчала. Обычно между нами царили мир и согласие, но стоило появиться Анвару и жизнь покатилась под откос.
Но теперь у меня есть драконица, любимое дело и… ладанка. Которой я боюсь еще больше, чем любви и императрицы.
Я судорожно сглотнула. А ведь есть на свете та, чья власть превыше земной власти императрицы. Богиня. Богиня Смеха. Та, что ненавидит род Фалаш и, не в силах добраться, до герцога, берет залог — его Истинную.
Так вот имел в виду Анвар, сказав, что Лале получила метку
