Ком не спеша отряхивается, осыпая снегом пол, шкафы, ковер на полу и мой плащ.

— Козел? — потрясенно спрашиваю я.

— Ме-е-е, — соглашается ком.

* * *

Я ошиблась. Не козел, а коза! Самая настоящая коза — вон какое вымя.

Крупная, больше пони. С длинной, густой снежно-белой шерстью, большими ушами и золочеными острыми рогами.

— Что ты здесь делаешь? — спрашиваю я у козы, как будто она может ответить.

— Ме-е-е.

Коза проходится по холлу, по-хозяйски оглядывается. Пробует на вкус портьеру, но почти сразу выплевывает. Встав на задние ноги, изучает содержимое полки и, покосившись на меня, чуть подталкивает фарфоровую фигурку. Та падает на пол и разбивается.

А коза снова опускается на четыре ноги, шевелит ушами и смотрит на меня. И вид у нее при этом такой невинный, что сразу ясно: она сделала это специально.

— Ты что творишь?! — возмущенно спрашиваю я, забыв, что это дом Элвина и мне не должно быть никакого дела до его вещей. — А ну пошла отсюда!

— Ме-е-е, — ехидно отвечает коза.

— Да я тебя сейчас… — я осекаюсь, внезапно поняв, как глупо со стороны смотрится мой разговор с козой.

Она снова отвечает глумливым меканьем и, задрав хвост, уходит в сторону лестницы с таким торжествующим видом, что я еле сдерживаюсь, чтобы не броситься за ней следом.

Буду я еще за какой-то козой бегать! И вообще: наверное, это коза Элвина. Вот пусть сам с ней и разбирается.

Нет, ну какая наглая тварь!

В холле после ее нашествия форменный разгром. Портьера пожевана, на полу подтаявшие хлопья снега и фарфоровые осколки.

— А ну стой! — приказываю я пробегающему мимо брауни. — Как твое имя?

— Скриблекс, леди.

Ах да! Скриблекс. Мы познакомились два дня назад.

Два дня или двадцать лет?

Неважно.

— Убери здесь, — приказываю я. И снимаю плащ, чтобы вернуть его в шкаф. К двум десяткам других плащей и меховых накидок — женских по крою и фактуре ткани.

Бежать из башни сейчас — безумие. Добрый хозяин собаку в такую непогоду не выгонит. У меня нет лошади, я не знаю города. Даже не знаю, как уйти с этой проклятой Изнанки к людям…

Медленно иду в гостиную. Можно приказать подать туда глинтвейн и булочки… а потом все-таки сбежать. Самым простым и верным способом. Залезть в кресло с ногами и погрузиться в сентиментальный роман, который я нашла в книжном шкафу среди книг по юриспруденции.

Уже пройдя комнату наполовину, я поднимаю глаза на портрет на стене и спотыкаюсь.

Снова ответы, которых я не просила.

У женщины на картине горделивая осанка королевы. Волосы убраны в высокую прическу, пышные юбки бирюзового платья спускаются волнами по креслу. Тому самому, что стоит у камина.

Голова женщины приподнята, светящийся счастьем взгляд обращен к мужчине, который стоит за ее спиной, приобняв ее за плечи. И столько заботы, столько невысказанной подспудной нежности в его мимолетном жесте, что мне хочется закричать: «Это неправда!»

Я знаю этого мужчину совсем другим. Всегда насмешливым, саркастичным, временами жестоким и холодным.

А женщина… у нее мое лицо, но я бы никогда не стала улыбаться ему так!

Подхожу ближе, разглядывая портрет. Я же его ненавижу! Как, как можно забыть и простить все, что он со мной сделал?! Как можно полюбить того, кто купил тебя, как скотину? Надел ошейник, издевался, бил — я хорошо помню эти пощечины.

И все же женщина на портрете выглядит счастливой. Это ей принадлежит комната с софой, обитой серым бархатом, на которой я провела эту ночь. Это ее книги по юриспруденции и научные трактаты заполняют шкафы. Она читает по анварски и на языке древней Эллирии. И даже пишет на них, судя по бумагам, которые я просматривала.

Ее уважают фэйри, которых я никогда не встречала. Ее любит хозяин башни. Язвительный и жестокий маг с металлической рукой.

Я чувствую, что начинаю задыхаться.

Это не моя жизнь! Не мой дом, не мой мужчина!

Ложь! Все ложь!

Элвин

Утром братец-буря прислал мерлетту. Сиятельной регентской заднице приспичило прогуляться. Щедро поделившись с окружающим пространством своими эмоциональными, но банальными соображениями по этому поводу, я отправился во дворец.

Разумеется, стоило мне подъехать, как разыгралась метель, и поездку отменили. Я сходил с ума от беспокойства при мысли о Франческе. Что с ней? Как она? Не вляпалась ли еще куда, пока меня нет? Вчерашний вечер оставил полный горечи и бессилия осадок, но я убеждал себя, что дело в шоке.

Проклятье, ну невозможно же, чтобы она забыла все и навсегда!

Убеждал и не верил. Жизнь не раз доказывала мне: ничего не вернуть. Обретаешь на время, теряешь навсегда.

День во дворце стал настоящим испытанием. Особенно когда к нашей милой компании присоединился Марций Севрус. При виде его самодовольной рожи у меня путались мысли от бешенства. Неотступно сверлило навязчивое и самоубийственное желание выколупать ублюдку лишний глаз.

Увы, это грозило неприятными последствиями — мне, Братству и Франческе. Так что пришлось ограничиться издевками. Музы были благосклонны и подарили вдохновение, поэтому князь Церы откланялся уже через полчаса. Чуть позже сбежал и Стормур. Банально заперся в своих покоях с Исой, запретив мне, словно какому-то лакею, покидать дворец до вечера. Сволочь!

Я слонялся по коридорам, доставая всех встречных фэйри дурными манерами и язвительными шутками. Было тошно в равной мере от себя, ситуации и окружения.

За окном медленно темнело, метель превратилась в бурю, а Стормур не показывался. В довершение всего снова проснулась лиана, рассылая по телу короткие стреляющие импульсы боли. И я не выдержал.

— Какого демона ты мурыжишь меня здесь?! — почти прорычал я, пинком открывая дверь в его комнаты.

Регент был не один, но я пребывал в такой ярости, что плевать хотел на присутствие его сестры.

Стормур медленно поставил чашку и промокнул салфеткой губы. На высокомерном лице заиграла довольная ухмылка.

— Ты возвращаешь свой долг, Страж. Охраняешь меня от врагов.

— Я хожу по коридорам и порчу подданным Исы настроение. Гриска с два я смогу защитить тебя, находясь в двух сотнях футов за десятком каменных стен, — с этими словами я придвинул третье кресло и сел, не спрашивая разрешения ни у княгини, ни у Стормура. — А потом тебя загрызет какой-нибудь кабысдох, и ее высочество изгонит меня за то, что я плохо старался. Нет уж! Теперь мы с тобой будем неразлучны, как мать и младенец. Догадываешься, кому достанется роль младенца?

Хищным взглядом окинув стол и предсказуемо не обнаружив третьей чашки, бокала или еще какой емкости, я завладел молочником. Выплеснул из него молоко на диван рядом со Стормуром, налил себе травяного отвара и откинулся в кресле.