Ольга, охваченная ужасом, резко захлопнула дверь и привалилась к ней спиной.

– Что там? – Маша стояла у шкафа, разглядывая древнюю каменную кладку.

– Мертвецы! – выдохнула Ольга. – Их там тысячи!

– Очень жаль, но сейчас не до них, – процедила Маша. – Бежим!

– Куда?!

– В холодильник, к бегемоту и бабочкам.

Ольга рванула первой, за ней Михаил вытолкал Машу. В гостиной, превратившейся в замшелую залу с погасшим камином, Ольга остановилась:

– Ребята, елка! Она не исчезла!

Пол под ее ногами накренился, она, не удержавшись, шлепнулась на задницу и заскользила вниз, угол наклона все увеличивался, она пыталась притормозить, хваталась руками за шершавые каменные плиты – но тщетно.

– Машааа! Я падаюуууу!

Кто-то схватил ее за шиворот, и они покатились вместе. Ольга вопила, срывая горло.

Мимо с грохотом прокатился и ухнул в бездну черный лакированный гроб на колесиках.

Застучали костями скелеты, рассыпаясь в прах, поплыли огоньки сотен свечей, Ольгу окутал запах ладана, чуть приправленный тленом и мокрыми еловыми опилками…

Ее изрядно тряхнуло, подбросило и приложило – не очень больно, зато колко.

– Все живы? – спросила Маша.

– Все. – Михаил подал руку Ольге, она поморщилась, но встала на ноги.

– Как же я сразу не догадалась? – произнесла Маша. – Александр поставил якорь. Считайте, он сильно облегчил нам жизнь.

– Дальше некуда, – всхлипнула Ольга. Шевелящееся месиво из мертвых человеческих тел не выходило у нее из головы. – Никогда не думала, что переживу апокалипсис.

– Пока якорь держит миры, ничего страшного не случится.

Ольга смотрела на подругу, не понимая.

– Елка, – подсказала Маша.

– Маша, – застонала Ольга, – какая елка, какой якорь?! Что нам теперь делать? Мы теперь кто?

– Мы – это мы, – довольно резко ответила Маша. – И мы еще живы, а раз так, надо продолжать бороться.

У Ольги от ужаса подкашивались колени, в голове плыл туман. «Все кончено, – нашептывали в оба уха разные голоса, – смирись, пора умирать…»

– Кыш! – Она слабо отмахнулась, голоса притихли, но почти сразу же облепили, зажужжали надоедливыми мухами.

– Надо идти, – приказала Маша.

Михаил подтолкнул Ольгу вперед, а сам пошел замыкающим.

Ольга, хоть и ревела беспрестанно, все же поглядывала под ноги. Маша вела их по густому ельнику – то ли наугад, то ли ей чутье подсказывало. Она раздвигала ветви, продиралась сквозь еловый подлесок, ныряла под почерневшие от старости лапищи.

Ольга не могла бы сказать, как долго они шли. От усталости даже ее отчаяние отступило.

Они выбрались из чащи и стояли над пропастью, внизу клубился сизый туман…

– Ко мнеее! – протяжно крикнула Маша. Но голос ее был мгновенно заглушен.

Сколько ни вслушивалась Ольга в вязкую тишину – ни эха, ни звука.

– Сюда, – позвала Маша и указала на подвесной мост через пропасть. Как же это Ольга его сразу не заметила?

Ступать на шаткую, сплетенную их еловых веток конструкцию было боязно. И снова Маша пошла первой, Ольга посередине, Миша за ней.

Мост мерно раскачивался, внизу клубилось нечто густое и вязкое. Ольга зажмурилась. Уговаривала себя: «Без паники, только без паники…»

Маша остановилась, Ольга ткнулась ей в спину.

Им преградили дорогу.

Ольга вытянула шею, разглядывая. Перед Машей стояли двое – мужчина и женщина, пожилые, он в темном костюме, с галстуком, она в неярком закрытом платье. Очень похожи на тех, что на старом фото.

– Мария, мы родители Александра, – представился мужчина, вежливо улыбаясь. – Мы вам очень признательны за спасение нашего сына. Хотели лично выразить…

– Теперь мы вместе, – подхватила женщина, – у нас все хорошо, так что вам незачем утруждать себя.

– Я что-то не вижу его самого? – ответила Маша.

– Он передает вам привет, – сказала женщина, – и просит не беспокоить, после всего пережитого ему надо прийти в себя… может, в другое время, чуть попозже он захочет с вами увидеться, поболтать…

Ольга чуть не задохнулась от возмущения:

– Ничего себе! Маш, да ведь это санитар апокалипсис устроил! Ваш сынок, между прочим! Да! – выкрикнула она. – Если бы я знала, ни за что не стала бы связываться с ним!

– Оль, помолчи, – перебила ее подруга. – А вы! Убирайтесь! Ну! – Она выставила вперед руки. Парочка попятилась. Зашипели, превращаясь в смоляные кляксы, чавкнули, слились и бросились на друзей. Ольга присела, прикрыв голову руками.

Вспышка! Она едва успела зажмуриться.

Под веками вспыхнули цветные пятна.

Она подождала несколько секунд и осторожно приоткрыла один глаз.

От парочки на мосту мало что осталось – в неподвижном воздухе медленно кружили хлопья сажи.

– Кто это был? – спросил Михаил.

– Ловцы, разве не видишь, – устало ответила Маша. – Идем, нам нельзя останавливаться.

Ольга распрямилась, ее знобило, зубы стучали.

– Куда мы идем и зачем? Ведь все бессмысленно, мы никого не спасем, слишком поздно.

– Миш, возьми ее за руку, пожалуйста, и не отпускай. – Подруга даже не посмотрела в ее сторону.

– Пойдем, нельзя сдаваться, – попросил Михаил. Он крепко обхватил ее локоть и слегка подтолкнул. – Шагай, стисни зубы и иди.

Она подчинилась: какая теперь разница – будет идти, пока держат ноги, а потом просто упадет, и для нее все закончится, или не закончится, а значит, она будет идти вечно, тупо и упорно – идти.

Перед глазами маячила Машина спина. Конечно, она проводник. Она одна знает, куда идти.

Знает ли?

Она была проводником в прошлой жизни, а теперь все изменилось, жизнь и смерть смешались. И скоро хаос поглотит осколки миропорядка.

Проклятый санитар!

Внезапно она уткнулась в спину подруги. «Футболка? Почему Машка в домашней одежде? По Междумирью она путешествовала в таком удобном костюме из материала, похожего на тонкую замшу или лайку…»

Она подняла голову.

– Пришли, – сказала Маша.

Ольга выглянула из-за ее плеча.

Там была комната, обычная человеческая комната с елкой в правом углу у окна. Под елкой сидел мальчик лет четырех, с белым чубчиком, вихром на макушке, в синей пижаме с корабликами.

Мальчик играл – усаживал на резинового дикобраза куколку в красном кимоно и игрушечного гномика.