Ольга ахнула, зажав рот ладонью.

– Саша, – позвала подруга.

Мальчик поднял голову и улыбнулся:

– Я знал, что ты придешь. Давай играть!

– Давай, – согласилась Маша. – Смотри-ка, что я умею, – И позвала негромко: «Ко мне!»

Резиновый дикобраз шевельнулся и начал расти, вскоре заполнив все свободное пространство. На спине его длинные иглы сложились, образовав сиденье со спинкой. Маленькая японка в красном кимоно и гном тоже подросли и ожили.

Маша подошла к восторженному мальчику и протянула руку:

– Поедем со мной.

Он недоверчиво спрятал руки за спину:

– А куда?

– Спасать мир.

– От плохих и злых?

– Да…

– Я их боюсь, – шепотом признался он.

– Не бойся, ты же со мной. Смотри-ка, и Миша с нами, а он знаешь какой сильный и храбрый!

Михаил присел перед малышом на корточки.

– Ты молодец, – сказал он, – ты большой молодец, Саша! – И посадил его на сиденье. – Я поеду с вами. – Он посмотрел Маше в глаза. – Одна не справишься.

– А кто будет держать якорь? – спросила она.

Михаил повернулся к Ольге. Теперь они оба смотрели на нее.

– Я? Но что я могу? Как? – Она тряхнула головой. – Объясните!

– Карауль елку, пока ты здесь, все должно оставаться неизменным.

– Значит, елка – якорь? – переспросила Ольга.

– Судя по всему, единственный, – подтвердила Маша. – Нам пора, Оль, прости, если что. Японка и Гном останутся с тобой.

Дикобраз пошевелился и осторожно направился к слишком маленькому для него проходу.

Проем увеличился мгновенно и проглотил колючего скакуна вместе с седоками.

Дверь захлопнулась, отрезав Ольгу и ее помощников от того, что происходило вовне.

– Это все? – произнесла Ольга. – А как же остальные? Миллиарды людей! Что с ними? Они вообще существовали?

Она достала из кармана джинсов телефон. Черный мертвый экран. Вещи перестали иметь значение, как и люди.

Японка и Гном встали у елки и замерли. Выполняют приказ. И она, Ольга, – такая же служебная фигура, ее на самом деле тоже нет, это все сон маленькой девочки в предновогонюю ночь.

– Мамочка! – крикнула она в пустоту.

– Не бойся. – Японка взяла ее за руку.

Ольга вздрогнула, с трудом сдерживаясь, чтоб не выдернуть.

– Песенку знаешь? – спросила Японка.

Ольга посмотрела на нее непонимающе:

– Какую песенку?

– Про елочку.

– Ты шутишь?

– Ничуть. Мы держим якорь, забыла? Страж связал детский сон и явь, возможно, это единственная, последняя нитка, не позволяющая миру рухнуть в тартарары.

Ольга проглотила горький комок, застрявший в горле.

– Маленькой елочке холодно зимой? Пойдет? – спросила шепотом.

Японка важно кивнула и протянула руку Гному…

Дикобраз плыл среди осколков и отражений. Маша и Михаил сидели бок о бок на сиденье. На их коленях лежал полупрозрачный бледный Александр – то, что от него осталось.

– Боюсь, Границы больше не существует, – говорила Маша. – Совсем недавно я думала, что должна умереть для того, чтоб достигнуть Смертных Врат. Но где теперь Врата? Или, точнее, что теперь Врата? Саша отдал последние силы, но бросил якорь. Связал миры с помощью новогодней елки и детских снов. Мы все еще существуем благодаря сну четырехлетнего ребенка. Но как воспользоваться этой отсрочкой?

Михаил смотрел на неподвижного санитара и молчал.

– Послушай, твой дикобраз – он ведь несет нас куда-то?

– Он пытается отыскать хоть какие-то признаки Междумирья.

– А больница? Из больницы был вход в Междумирье! И помнишь, Саша говорил о том, что он привязан к Вратам, а значит, они были как раз в больничном подвале – ну не сами они, а вход, или как его там. Надо попробывать разбудить Сашу.

Маша попыталась взять санитара за руки, но они выскальзывали, почти бесплотные. Тогда она склонилась к его лицу – почти прозрачному, как изо льда:

– Саша, очнись! Нам нужна твоя помощь!

Санитар не подавал признаков жизни.

От него мало что осталось – мерцающий контур, еле угадываемые черты, изможденное лицо…

– Надо поделиться, поддержать его – но как?

– Призраки питаются кровью? – спросил Миша. – Я готов дать свою.

– Твоя не поможет. – Маша поднесла запястье ко рту и прикусила кожу. Почти мгновенно проступила маленькая капелька крови. Окружающий хаос заволновался, всхлипнул, заурчал утробно.

Капля набухла и оторвалась, вспенилась, распустилась алым цветком, упав на лоб призраку. Побежали от нее красные ниточки капилляров, Сашино лицо стало проявляться, дрогнули веки, шевельнулись губы.

Он открыл глаза:

– Мария!

– Александр, мы в хаосе, не можем пробиться к Смертным Вратам, мир гибнет, нам нужна твоя помощь!

– Ты нашла меня! – выдохнул он. – Выход в подвале. И не давай мне крови, не позволяй воплощаться!

Ее запястье. Они уставились на него втроем. Черная змейка обвила его, присосавшись. Тело ее пульсировало с каждым глотком.

– Хаос пьет тебя, Мария, – прошептал призрак. – Я по-прежнему привязан к подвалу, и твой помощник принесет нас туда, к точке невозврата.

Змея раздулась и лопнула, оросив хаос кровавыми брызгами. Взвились темные смерчи, взбугрились гнилые болота, вспенились, перемешивая и перемалывая, растирая в пыль, разметая на атомы, превращая в ничто.

Несся гигантский дикобраз в кровавом облаке, буравил останки пространства-времени, сшивая крупными стежками Междумирье.

– Маленькой елочке холодно зимой, из лесу елочку взяли мы домой…

Трое – две девочки и мальчик, взявшись за руки, водили хоровод вокруг новогодней елки.

Гирлянда из мелких черепов, блестящие гробики и игрушечные скелетики украшали деревце.

– Сколько на елочке шариков цветных…

– Розовых пряников, шишек золотых…

Они знали, что останавливаться нельзя.

– Мы уже были здесь. – Михаил оглянулся. Дикобраз пробирался по болоту по брюхо в коричневой жиже. – В тот день, когда произошел обмен.

– Нет, мы были не здесь, это край потерянных душ, я узнаю его!

– Хороший знак – хоть что-то осталось неизменным…

Они переглянулись.