порой и своей собственной шкурой, чтобы в какой-то момент остаться у разбитого корыта? Ну, может, не так чтобы разбитого и не совсем корыта, но я не собирался всю жизнь оставаться младшим партнером. У меня были планы, для осуществления которых мне нужен был собственный миллион, а лучше два! И я рассчитывал заработать эти деньги в ближайшие год-другой — дела нашей компании процветали, и, как я уже говорил, у меня не было дурацкой привычки думать о плохом.

Поступок Улана идиотский, другого слова я придумать не мог, поставил все с ног на голову. Вряд ли Восточная компания в лице Поляка и меня смогла бы скоро подняться на свой былой уровень, когда мелкие и не очень спекулянты просто несли нам свои деньги, с которых мы снимали немало сливок в виде комиссий и «дорожных». Стоило лишь появиться слуху о сумасшествии Улана, как все наши бывшие друзья тут же понесут свои денежки «Корейцу», который точно никогда бы не стал их жечь.

«Американо» оказался горьким, что окончательно испортило настроение. Демонстративно отодвинув от себя чашку, я снова взял в руки мобильник, на узком дисплее которого, как по заказу, высветился номер Поляка. Я нажал на кнопку.

— Алло…

— Ден, это я.

Голос Поляка был таким далеким, что у меня мелькнула шальная мысль, что он улетел домой.

— Ты где?

— В гостинице. Ты купил баксы?

— Да, — я закурил сигарету.

— Деньги у тебя?

— Нет, оставил в обменнике.

Поляк молчал так долго, что я подумал, что он отключился.

— Хорошо, — донеслось в трубке, — приезжай в гостиницу.

— Ты же спать собирался?

— Да как тут уснешь?

Действительно, как?!

— Скоро буду.

Я отключился, расплатился за почти нетронутый кофе и вышел на бульвар. Такси остановил, не успев даже поднять руки, и пожилой азербайджанец домчал меня до «Космоса» минут за пятнадцать. Узнав, в каком номере остановился Поляк, я поднялся на девятый этаж и постучал в номер 905. На стук никто не ответил, и я подумал, что приехал быстрее, чем планировал, а Серега мог выйти в ресторан или кафе. На всякий случай я постучал еще раз и даже надавил на дверную ручку.

К моему удивлению, дверь приоткрылась, и я вошел в номер. Обувь и одежда в прихожей свидетельствовали, что Поляк в номере. Пройдя в комнату, я понял, что не ошибся — он лежал на кровати одетый. В первый момент я подумал, что Поляк просто вырубился, и хотел уже уйти (не ждать же пока он проснется?!), но что-то остановило меня. Я снова посмотрел на неподвижно лежащего компаньона и только сейчас заметил неестественность его позы.

Что-то кольнуло в сердце, и я торопливо подошел к изголовью кровати — глаза Поляка были полуприкрыты. Грудь не вздымалась, что могло означать только одно. Не веря, точнее, не желая верить в худшее, я наклонился к нему и осторожно потрогал шею. Не обнаружив никакого пульса, я нервно потряс его. От тряски Серегина голова упала на бок, и из уголка раскрывшегося рта показалась тоненькая струйка слюны.

Я отпрянул! Нет, не может быть! Он не мог умереть, ведь я с ним только что разговаривал! Я снова склонился, пытаясь нащупать пульс на руке. Пульс, которого не было. Следующее открытие и вовсе повергло меня в панику — руки Поляка были холодными. Еще не лед, но заметно холоднее моих. Я заметался по номеру, пытаясь найти книжку с телефонными номерами. Налетев на столик, я перевернул его, но не стал подбирать выпавшие журналы и, шипя от боли в колене, достал свой мобильник.

Набрал номер «Скорой», отчаянно пытаясь понять, что могло случиться. Со здоровьем у Поляка было в порядке, если не считать больную печень, на лечение которой он не жалел никаких денег, но о проблемах с сердцем он не говорил ни разу. В голове мелькнула мысль об убийстве, которое мог заказать сошедший с ума Улан, но я вовремя изгнал их из головы — не хватало, чтобы и я сошел с ума! Никто, кроме меня не знал, где остановился Поляк, следовательно, если это убийство, то наводчиком мог быть только я! А это было не так!

В трубке что-то захрипело, заскрипело, и я услышал резкий голос оператора:

— «Скорая помощь». Что у вас случилось?

Я открыл рот и вдруг подумал, что если он умер (в чем у меня почти не было сомнений), то я становлюсь свидетелем, которые при нашей судебной системе зачастую превращались в подозреваемых, а там и до обвинения недалеко! Конечно, я никого не убивал и мог сказать, что пришел в гостиницу уже после смерти Поляка, но как это доказать?! Да, девушка на ресепшен скажет, что я спрашивал, в каком номере остановился Сергей Поляков, наверное, вспомнит и время, когда я подошел к стойке, но разве это доказательство моей невиновности?! Скорее, наоборот! Ведь если я друг и приехал по приглашению, почему не знал, где он поселился?! Мысли были настолько пугающими, что я совершенно забыл о трубке, которую продолжал прижимать к уху. Голос оператора встряхнул меня.

— Алло! Вы слышите?!

Аккуратно, даже задержав дыхание, я нажал на красную кнопку и снова посмотрел на тело Поляка. Чуда не произошло, поза была все той же, и тут мне стало по-настоящему страшно. Нужно было уходить отсюда и чем быстрее, тем лучше для меня! Поляку я уже ничем помочь не мог, а вот о собственной судьбе стоило позаботиться. Пытаясь не поддаться панике, я быстро огляделся, вспоминая, к чему притрагивался. Вроде ни к чему, кроме тела, с которого еще не научились снимать отпечатки. Я уже собирался выходить из номера, когда подумал о мобильнике Поляка, на котором остался мой номер.

Стараясь побороть охвативший меня страх, я быстро обыскал Поляка — телефона не было. Бегом выскочив в прихожую, я ощупал его пальто — нет! Паника подступила к горлу, затрудняя дыхание и путая и без того сумбурные мысли. С трудом заставив себя вернуться в комнату, я осмотрел пол, заглянул под кровать, осмотрел прикроватную тумбочку. Мобильника не было нигде! Посмотрев на безмятежно лежащего Серегу, я подумал, что телефон может находиться под его телом. Чтобы проверить это, необходимо было снова дотронуться до него, чего мне совершенно не хотелось делать.

Набрав в грудь побольше воздуха, я решился. Тело Поляка оказалось неожиданно тяжелым. Перевернув его на бок, я увидел мобильник и, схватив его, бегом выскочил из номера. На счастье в коридоре никого не оказалось и незамеченный я проскользнул в дверцу открывшегося лифта, где приложил