надо, прошу. Всего на пару минут, пожалуйста. — голос дрожит, тело все трясется. Мне не нравится тут быть. Я чувствую отчаяние.

— Девушка, не положено, я же сказал! — с нажимом поясняет гражданин власти. — А будете буянить, я вас в обезьянник на четырнадцать суток оформлю, и тогда точно не видеть вам вашего Сомова, — приговаривает гражданин Макаров Максим, как я успела прочитать на его бейджике. И от такой несправедливости мне хочется забиться куда-то в уголочек, поджать коленки и расплакаться, как в детстве. И я это делаю. Сажусь на скамейку и поджимаю под себя ноги, и обнимаю их руками, а голову кладу на эти колени. Закрываюсь и плачу. Плачу так, что точно ошарашиваю этим поступком мужчину. Да, нас с детства учили, что свои эмоции нужно держать в себе. Плакать — это стыдно. Это грех. Это позор для родителей. И вот сейчас во мне прорывается дамба, переполненная водой. И впервые мне за это не стыдно.

— Максим, что у тебя тут происходит? — слышу откуда-то голос и размеренные шаги.

— Да вот тут девушка пришла к заключённому под стражу Сомову, требует свидания. Я отказал, а она вот в слезы, — объясняется парень растерянно. Не ожидал такой реакции от меня. Со мной просто не бывает.

— Аня?! — вопросительно спрашивает незнакомый голос. Но где-то в нотках ощущаю близкого когда-то человека и поднимаю на него взгляд.

— Дима?! — ошарашенно пялюсь на брата. Вот кого я точно не ожидала увидеть, так это его. Он всю жизнь стремился в военное. Стать лётчиком. Но не работником органов.

— Так, ясно, — спокойным голосом говорит брат. — Я её забираю, — командует остальным.

— Пойдем. — поднимает меня со скамейки и накидывает свою куртку поверх моих плеч. — Как понимаю, только узнала и сразу сюда стартанула? — спрашивает Дима, выезжая с парковки ОМВД.

— Угу, — шмыгая носом, киваю.

— Знакомы мне эти реакции, — усмехается брат. Я же молча пожимаю плечами. Что я вообще знаю о его жизни?! Ничего.

Родители запретили нам общаться, когда он заканчивал университет, а я — школу. С того дня мы не виделись. Сейчас он изменился. Стал старше. Появились морщины и стало твёрже лицо, пропала та самая улыбка. Он как будто постарел лет на пять. Возмужал. Стал резче. Это видно в мимике, движениях, походке, глазах. Нет того огонька. И того задора, которого я видела раньше. Нет того брата Димы, которого я помнила. Это другой, повзрослевший и закаменелый мужчина. А ведь тогда он был просто братом, который нас с Полей водил в парк втайне от родителей, катал на каруселях и покупал фисташковое мороженое в рожке. А сейчас это серьезный мужчина с оскалом, со стержнем, красными и жёсткими от недосыпа глазами.

Господи, что же сделали с нами наши родители?! Смотря на Диму, понимаю, как они его сломали. Как они навредили ему. Оказывается, любовь родителей может быть разной и особенно губительной.

— Ась, мы дома! — громко говорит Дима, защелкивая дверной замок.

— Привет, — говорит девушка, поворачивая откуда-то из-за угла с полотенцем на плече. С интересом и осторожностью осматривает меня, а потом переводит взгляд на брата, но дико смущается, когда тот её целует в висок. Следом за девушкой выбегает маленькая светлая девчушка. С красивыми светлыми локонами и голубыми, как океан глазками. В белых бриджах и милой розовой футболке с каким-то нарисованным зайцем. Очень похожа на девушку. Цепляется ей за штанину и выглядывает. — А мы с Лерой ужин как раз готовим, — с напряженной улыбкой говорит Ася.

— Это моя сестла? — спрашивает малышка.

— Нет, моя хорошая. Это твоя тётя. Помнишь, я тебе рассказывал? — подхватывая девчушку на руки.

— Пойя? — сдвинув бровки, произносит, обнимая маленькими ручками его за шею.

— Нет. Аня, — поясняет дочке брат.

— Тейтя Аня? — произносит девочка, ещё полностью не выговаривая буквы.

— Да, правильно. Тётя Аня, — поясняет Дима, опуская девочку. — Беги в свою комнату, поиграй пока, а потом будем строить замок из кубиков.

— Ура! Домик! — визжа, убегает малышка.

— Ась, знакомься, моя младшая сестра Аня. — представляет нас друг другу.

— Аня, моя жена — Ася, — придерживая её за плечи, говорит брат.

— Очень приятно, — выталкиваю из себя по буквам. Так как понимаю, что устала. А ещё тут так тепло, что я начинаю согреваться, несмотря на ещё мокрую одежду. Так хорошо, что тело начинает покалывать. Ежики расходятся по кончикам пальцев рук и ног.

— Боже, ты вся трясёшься! — спохватывается Ася. — Вон там ванная. Обязательно прими горячий душ, а я тебе принесу сухую одежду, — Дим, проводи сестру, покажи. Она же заболеет, простудится. А ты ещё на пороге держишь. Не хорошо! — возмущается жена моего брата.

И Дима следует её указаниям. Показывает ванную и оставляет меня одну. Снимаю мокрую одежду, вплоть до трусиков. Закидываю в барабан стиральной машины. Наливаю в отверстие немного жидкого порошка, судя по названию на упаковке, и ставлю на быструю стирку. Становлюсь в ванную и закрываюсь цветастой шторкой в ромбик. Включаю горячую воду на полную и встаю под струи воды. Вода согревает и расслабляет, но полностью избавиться от мыслей не получается. С полки беру какой-то гель в яркой упаковке с неизвестным названием, выливаю небольшое количество в ладошку и намыливаюсь. Касаюсь своего тела, медленно, растягивая удовольствие от тёплых и даже горячий струек воды. Намыливаю волосы и тщательно промываю под водой. В комнате уже царит пар, а я наконец-то полностью согрелась. Озноба и покалываний нет. Выключаю воду и обматываюсь махровым темно-бордовым полотенцем выше груди и хвостик полотенца прячу внутрь своеобразного одеяния. Зеркало ладошкой протираю от пара. Вид уже более здорового человека. Щеки порозовели, хоть и глаза красные, и тёмные круги под глазами выдают бессонную ночь. Вспоминаю, что и так много времени провела в чужом доме. Одеваюсь в ту одежду, что дала мне Ася. И, как ни странно, мне все подходит идеально, хоть и стиль немного отличается от моего. Спортивные леггинсы цвета космоса и такая же футболка. Своё достиранное белье вешаю на сушильную батарею для полотенец. Так оно быстрее высохнет и я смогу уехать, чтобы не стеснять семью брата.

Наконец-то выхожу из ванной комнаты и иду на свет. Понимаю, что кухня.

— Согрелась? — с улыбкой оборачивается на мое появление Ася.

— Да. Спасибо. А где Дима? — спрашиваю мимоходом. Аккуратно присаживаюсь на кухонный диван-уголок.

— Он пошел Леру укладывать, сейчас выйдет, — комментирует она и ставит передо мной борщ с пампушками, столовые приборы и чашку с чаем. — Я сделала с мелиссой, лимоном и имбирем. Чтобы не заболеть после твоей прогулки под дождем, — стесняясь, говорит Ася.

— Спасибо, — отпивая напиток и