Марии были дети и если бы был у Нее муж, то на каком основании Иисус передал бы Марию Иоанну, и Иоанна Марии?» Однако Епифаний также дает свой ответ на вопрос, почему Иисус не передал Свою Мать Петру, Андрею, Матфею или Варфоломею, а передал Иоанну: «По причине девства». Предание о том, что Иоанн был девственником, восходит к первым христианским поколениям, и Епифаний воспроизводит его. Он также отвечает на вопрос о том, почему Иисус позаботился о Своей Матери: «чтобы кто не подумал, что дело воплощения есть только призрак, а не истина. Потому что если бы Она не была истинно Его Матерью по плоти, родившей Его, то Он не предпринимал бы о Ней заботы, чтобы передать Приснодеву, сделавшуюся Матерью, по Домостроительству, и дивным, чуждым нечистоты, Сосудом по причине чести, Ему принадлежащей». Иоанн взял Ее к себе (Ин. 19:27), «а если бы Она имела мужа, имела дом, детей, то и удалилась бы восвояси, а не к чужому»[460].

Иосиф Обручник. Фрагмент фрески «Рождество Христово». XVI в. Монастырь Метеоры, Греция

Епифанию ничего не известно о том, как закончила Свои дни Дева Мария: он даже не знает, умерла ли Она естественной смертью или нет. Он высказывает на этот счет некоторые предположения, но не опирается на какие-либо источники, кроме текстов из Нового Завета:

А если некоторые думают, что мы ошибаемся, то пусть исследуют Писания, и не найдут сведений ни о смерти Марии, ни о том, умерла ли Она, ни о том, что не умерла, ни о том, погребена ли Она, ни о том, что не погребена. И когда Иоанн предпринял путешествие по Азии, то также нигде не говорится, чтобы он вел с собою Святую Деву; но Писание просто умолчало об этом по чрезвычайности чуда, чтобы не привести в изумление разум человеческий. Я не дерзаю говорить, но размышляя о деле, храню молчание. Впрочем, быть может, мы найдем где-либо следы святой и блаженной Девы, когда ничего нельзя найти о смерти Ее. Ибо в одном месте Симеон говорит о Ней: «и Тебе Самой оружие пройдет душу, — да откроются помышления многих сердец» (Лк. 2:35), а в другом, в Апокалипсисе Иоанна, говорится: «И начал дракон преследовать жену, которая родила младенца мужеского пола. И даны были жене два крыла большого орла, чтобы она летела в пустыню от лица змия» (Откр. 12:13–14). Может быть, это исполнилось на Ней; но я не утверждаю этого окончательно, и не говорю, что Она осталась бессмертной; но не утверждаю и того, что Она умерла. Ибо Писание стоит выше ума человеческого и оставило то неизвестным, так как Дева была Сосуд честный и превосходнейший, дабы не остался кто-либо в предположении чего-либо плотского о Ней. И так умерла ли Она и погребена ли, мы не знаем, но Она пребыла чуждой плотского совокупления[461].

Этот текст важен, во-первых, потому, что Епифаний допускает возможность толкования образа «жены, облеченной в солнце» как указывающего на Деву Марию, а во-вторых, потому, что свидетельствует об отсутствии во времена Епифания каких-либо преданий, посвященных Ее кончине. Если бы они существовали, он не преминул бы о них упомянуть. В-третьих, из этого следует, что Мария, по мнению Епифания, могла умереть мученицей, что он говорит и в другом месте, подчеркивая, однако, что обстоятельства Ее смерти остаются неизвестными:

Потому умерла ли Святая Дева и погребена: во славе успокоение Ее, в непорочности кончина и в девстве — венец; а если умерщвлена, как написано: «и душу Ее пройдет оружие» (Лк. 2:35), и в таком случае с мучениками слава Ее и в блаженстве святое тело Ее, через которое Свет воссиял миру. А может быть, Она осталась в живых, так как не изнеможет у Бога все, что Он хочет делать (Лк. 1:37): ибо о кончине Ее никому не было известно[462].

Как мы помним, древние церковные писатели не гнушались использовать сведения из жизни природы, касающиеся размножения отдельных видов, для доказательства девства Марии. Так, Ориген ссылался на способ размножения червей, а Василий Великий — на способ размножения коршунов. Не остался в долгу и Епифаний: он утверждает, что львица может зачать и родить только один раз[463], и «вместе с родами выделяются также ложесна и утроба, как говорят естествоиспытатели, так что ни половое стремление у нее не пробуждается, если не употреблено будет некоторое к тому усилие, ни зачать она больше не может, если бы даже и вынуждена была к соитию, так как нет у нее ни утробы, ни ложесн». Если Священное Писание называет Христа львом (Быт. 49:9; Откр. 5:5), «то не мог бы я и родившую Его назвать львицей? Во всяком случае откуда может родиться лев, если мать его не будет называться львицей? У львицы же второго зачатия не бывает: поэтому и Мария уже не знала другого зачатия, и Святая Дева — сожительства плотского»[464].

Затем Епифаний подробно рассказывает об Иакове, брате Господнем, после чего переходит к последовательному рассмотрению выражений из Евангелий, которые могут быть истолкованы как косвенно указывающие на сожительство Марии с Иосифом после рождения от Нее Христа. Этих выражений два: «прежде нежели сочетались они» (Мф. 1:18) и «не знал Ее, как наконец Она родила (букв. „доколе Она не родила“) Сына Своего Первенца» (Мф. 1:25). Епифаний утверждает, что, если бы Мария после Иисуса родила других детей, об этом было бы прямо сказано в Евангелиях[465].

Приводится у Епифания и восходящее к святому Иринею Лионскому традиционное сравнение Марии с Евой:

Она предзнаменована была Евой, в прообразе получивши название матери живущих (Быт. 3:20)… И со стороны внешней, от той Евы получило начало всякое рождение человеческое на земле. Таким же образом и от Марии истинно родилась для мира сама жизнь, чтобы Мария, родив Живущего, сделалась и Матерью живущих. Итак, Матерью живущих Мария названа прообразовательно… Потому что первая мудрая Ева сшила чувственные одежды для Адама, которого сделала нагим… Марии же дано было от Бога родить нам Агнца и Овцу, и из славы этого Агнца и Овцы, как бы из шерсти, мудро соткана нам Его добродетелью одежда нетления. Но и нечто другое удивительно в отношении к этим обеим женщинам, — Еве и Марии, — чтобы о том поразмыслить. Ева была причиной смерти для людей, ибо через нее вошла смерть в мир. А Мария сделалась Причиной