жизни: через Нее рождена нам жизнь… И поскольку там Ева, еще будучи девой, обнаружила уклонение к преслушанию, то и здесь опять через Деву явлено послушание благодати, когда благовещено было сошествие с неба Воплощаемого и жизни вечной[466].

От антидикомарианитов Епифаний переходит к «Коллиридианам, приносящим жертву Марии». Последовательницы этого учения «делают приношение из какого-то печенья и имеют собрания, на которых во имя Святой Девы сверх всякой меры пытаются предаваться беззаконному и хульному делу и во имя Ее совершают жертвоприношения через женщин же»[467]. Вот дополнительные подробности: «Некоторые женщины, украсив какую-то колесницу или четвероугольное седалище, расстелив на нем белое полотно в один из праздничных дней года, в течение нескольких дней предлагают хлеб и возносят жертву во имя Марии. Потом все они причащаются от хлеба»[468].

В связи с данным культом Епифаний, во-первых, предостерегает против чрезмерного почитания святых:

Вообще сверх должного не следует почитать святых, но чтить Владыку их. Посему да прекратится заблуждение обольщенных! Ибо Мария — не Бог, и не с неба получила тело, но от совокупления мужа и жены, и по обетованию, как Исаак, предуготована к участию в Домостроительстве Божием. Пусть не приносит никто и жертв во имя Ее, ибо он тем губит свою душу; но, с другой стороны, да не дерзает и безумно оскорблять Святую Деву! Она не сожительствовала с мужем по плоти ни после, ни прежде зачатия Спасителя. Да не будет![469]

Во-вторых, Епифаний категорически отрицает возможность для женщин священнодействовать: «От века никогда не священнодействовала женщина, даже и сама Ева, хотя и учинила преступление, но совершить столь нечестивое дело не дерзнула; равным образом и ни одна из дочерей ее». В Ветхом Завете «нигде не говорится, чтобы женщина священствовала»[470]. Но и в Новом Завете об этом также не говорится:

Если бы установлено было Богом, чтобы женщины священствовали, или совершали что-либо каноническое в Церкви, то более всего должно было бы в Новом Завете облечь саном священства Саму Марию, удостоившуюся воспринять в недрах Своих Царя всех, Бога Небесного, Сына Божия; чрево Которой сделалось храмом и уготовано было в жилище Господа в Домостроительстве воплощения по человеколюбию Божию и поразительному таинству. Но так не благоволил Бог. Даже и совершать Крещение не доверено было Ей, — хотя бы Христос скорее мог быть крещен от Нее, нежели от Иоанна[471].

В-третьих, Епифаний решительно предостерегает против поклонения Деве Марии:

Подлинно, свято было тело Марии; и, однако же, Она — не Бог. Подлинно Дева была девой, и почтенной; однако же Она дана нам не для поклонения, но Сама поклоняется Рожденному от Нее по плоти и Сошедшему с небес из недр Отчих[472].

Какой из пророков внушал поклоняться человеку, не говоря о женщине? Хотя Мария есть Сосуд избранный, однако женщина по природе, ничем от других не отличающаяся, но по разуму и чувству славою почтенная, подобно телам святых и, если сказать больше для Ее восхваления, подобно Илии, который был девственником от утробы материнской, и пребывает таковым навсегда, и взят на небо, не видев смерти (4 Цар. 1:2); и подобно Иоанну, который возлежал на груди Господа и которого любил Иисус (Ин. 13:23); и подобно святой Фекле, хотя Мария гораздо почтеннее Ее ради Домостроительства, которого Она удостоилась. Но ни Илия не должен быть предметом поклонения, хотя он и находится в живых; ни Иоанн… и ни Фекла, и никто из святых не должен быть поклоняем. Да не господствует над нами древнее заблуждение — оставлять живого Бога и поклоняться созданному от Него[473].

Он, как Создатель и Властелин всего, образовал Самого Себя от Девы, как бы от земли, Бог сошедший с небес, Слово облекшееся плотью от Святой Девы. Несмотря на это, Дева не должна служить предметом поклонения: не должно делать Ее Богом, не должно приносить жертв во имя Ее, и не должно опять после стольких поколений ставить женщин на священство… В чести да будет Мария, но поклоняем должен быть Отец и Сын и Святой Дух; Марии же никто не должен поклоняться… Хотя и весьма прекрасна Мария, и свята, и почтенна, но не для поклонения[474].

Говоря о Марии, Епифаний ссылается на историю Ее рождения от Иоакима и Анны, известную по «Протоевангелию Иакова». Это рождение, подчеркивает Епифаний, было естественным, а потому не надо пытаться приравнять Марию к Богу:

Ибо если и ангелам поклоняться Бог не дозволил, то тем более рожденной от Анны и дарованной Анне от Иоакима, данной отцу и матери по обетованию ради молитвы их и всяческой заботы, и рожденной не иначе, как по естеству человеческому, как все, от семени мужа и утробы жены. Хотя история Марии и предание сообщают, что отцу ее Иоакиму сказано было в пустыне: «жена твоя зачала»; однако это совершилось не без союза брачного и не без семени мужа[475].

Из того, что Епифаний пишет о Деве Марии, мы можем сделать следующие выводы: 1) учение о том, что Она была Девой на момент рождения Христа, было в Церкви общепринятым; 2) учение о том, что Она осталась Девой и после рождения Христа, становилось общепринятым, хотя и оспаривалось отдельными маргинальными группами; 3) практика поклонения Деве Марии не была общепринятой, хотя и существовала в некоторых женских общинах; 4) предание о рождении Марии от Иоакима и Анны, основанное на «Протоевангелии Иакова», все более прочно входило в церковную традицию, как и другие предания из этого апокрифа; 5) каких-либо преданий о том, как Дева Мария закончила Свою жизнь, на тот момент не существовало, и допускались разные возможности, включая Ее мученическую кончину или Ее вознесение на небо.

Отметим, что термин «Приснодева» используется Епифанием неоднократно, тогда как термин «Богородица» встречается лишь один раз, а именно, в списке ересей, которым завершается третья книга его труда. В нем упоминаются те же две ереси: «утверждающие, что святая Мария Приснодева по рождении Спасителя сожительствовала с Иосифом», и «во имя той же Марии Богородицы приносящие жертву»[476].

Западные церковные писатели IV — начала V века

Труды латинских авторов не оказали существенного влияния на почитание Девы Марии на христианском Востоке. Тем не менее необходимо учитывать тот факт, что в IV–V веках происходил достаточно интенсивный обмен богословскими мнениями и литургическими практиками между Западом